У меня? Я вижу счастливую улыбку Светки и чувствую ее нежные пальцы на своей щеке. Внезапное воспоминание просто обжигает ее присутствием, окуная в весенний аромат пиона и розы. Для меня она всегда пахла именно так.

- Похоже, да.

- Так похоже, или все-таки будет? – холодно интересуется ночная гостья. Говорит уверенно, не сомневаясь в своей правоте: - Шибуев, я знаю таких мужиков, как ты. Ты не создан для брака. Дети тебя не остановят, иначе ты бы не сидел сейчас здесь один. Если она не дура, то должна понимать.

- Она понимает.

- И все равно вышла за тебя замуж? – Инка нехорошо улыбается, и мне вдруг становится по-злому интересно.

- А ты бы вышла? За меня замуж?

Брюнетка не отвечает. В тишине позднего вечера в доме гаснет еще одно окно, она разворачивается и быстро уходит, чтобы больше никогда не позвонить.

- Здравствуйте, Анна Викторовна. Это снова я.

- Здравствуйте, Андрей.

- А это вам!

Женщина, встретившая меня на пороге Детского дома, на этот раз смотрит приветливо и легко приглашает войти. Удивленно замечает в моей руке букет ландышей, смущенно поправляя прическу.

- Мне?

- Вам, - я передаю ей в руки цветы и подмигиваю группке девчонок лет восьми-десяти, с любопытством высунувшимся навстречу нашим голосам из детской беседки. Они тут же смеются и разбегаются, а я поворачиваюсь к женщине. - Я здесь кроме вас никого не знаю, а Света говорит, что вы хороший человек, и я ей верю. Мне будет приятно, если цветы вам понравятся.

Анне Викторовне ландыши нравятся, и она качает головой.

- Ох, Андрей-Андрей. Ну, что вы такое придумали! Разве может эта прелесть не понравится? Повезло Свете с мужем, что и говорить. Ой, - спохватывается она, - а Светочки-то вашей и нет! Они с Ольгой Валентиновной, нашей заведующей, уехали к спонсорам. Договариваться о транспорте. У нас же лето на носу, надо детей оздоровить за городом. С комфортом привезти и отвезти. Но скоро уже должны вернуться!

- Ничего. Не беспокойтесь, Анна Викторовна, я подожду. Если честно, я к Андрею Сомову пришел. Можно мне его увидеть?

Проходит пара секунд, прежде чем женщина догадывается. Похоже, получилось слишком официально.

- К нашему Андрюшке, что ли? – переспрашивает. – Ах, да. Конечно! Думаю, даже нужно, - улыбается с пониманием. – Идемте, я вас провожу, - указывает рукой на крыльцо центрального строения, в котором живут дети. - Он у нас мальчик очень тихий, как грибок под елкой, но уверена, будет вам рад. Наши детки любят внимание.

- Скажите, Андрей, это правда, что вы врач? – спрашивает с ноткой уважения, когда мы направляемся по широкой дорожке, ведущей ко входу. – Светлана Анатольевна нам рассказала.

- Света? – я удивленно поворачиваю к женщине голову. – Неужели сама?

В это поверить непросто.

- Как сказать, - признается та. - Если честно, то нам пришлось вашу жену немножко разговорить. Но вы уж не ругайте ее. Вы не представляете, какие мы тут все любопытные! Детский дом – это большая семья. Здесь все и всё друг о друге знают, иначе никак!

- Правда, я хирург.

- И неужели действительно сын того самого профессора Шибуева? В клинике которого делают уникальные по сложности операции? В этом городе нет человека, кто бы не слышал о вашем отце.

Я широко улыбаюсь. Наклонив голову, отбрасываю со лба волосы и смотрю на свою провожатую с веселым недоверием.

- Ох, Анна Викторовна, только не говорите, что и об этом вам тоже рассказала Света. На нее это факт никогда не производил впечатления. Даже обидно!

- Что вы! Конечно же, нет! Это мы уже сами догадались!

Мы с женщиной смеемся. Я не ошибся, Уфимцеву здесь успели хорошо узнать.

- Андрей, достаточно на вас взглянуть, чтобы не сомневаться: что именно для Светы имело значение. Если вы не против, я все же отнесу цветы в ее кабинет – мы все здесь Светлану Анатольевну уважаем и любим. А мы уже пришли! – останавливается она у дверей большой комнаты, из которой доносятся детские голоса. - Вы лучше подождите вон там, у окна, я приведу Андрюшу. Сейчас время игр. Малыши вам просто не дадут поговорить, пока их не выведут на прогулку.

- Постойте, Анна Викторовна, - я останавливаю свою провожатую вопросом. – А мальчик, что же, совсем не выходит на улицу?

- Ну, почему же, - отвечает та. - Выходит, если Светлана Анатольевна попросит. Да и вместе они частенько гуляют. Андрюша у нас особенный. Наверняка вам Света рассказывала, что он пережил.

- Да, говорила.

- Нам бы всем очень хотелось, чтобы он забыл. Надеемся, время поможет.

Я жду мальчика недолго. Гораздо дольше собираюсь с мыслями, глядя на ребенка, который послушно замер передо мной, приведенный за руку и оставленный Анной Викторовной.

- Андрюша, посмотри, кто к тебе пришел. Ты ведь знаешь этого дядю, правда? Будь умницей, хорошо? – И уже обращаясь ко мне: - Андрей, я неподалеку. Если что, зовите.

- Спасибо, Анна Викторовна.

Глаза Андрюшки опущены, в руке игрушка – какая-то машинка или робот, не понять. Худенькое тельце напряжено и это его выдает. Он хотел бы убежать, но не может. Не может пошевелить даже пальцами. Его привели из безопасного места, из какого-нибудь тихого закутка, в котором он сидел незаметно, и оставили здесь. Из соседний двери выглядывают старшие дети, и я слышу слова «немой и хромоножка», «Дядя, он вас все равно не услышит! Он дурачок!» и сердитый окрик воспитателя: «Максим, немедленно перестань!». Этому ребенку негде спрятаться, только в себе.

Я сажусь перед мальчиком на корточки, рассматривая его ближе. Близкий контакт – шок для такого закрытого ребенка, но без контакта в стене брешь не пробить. Я осторожно нахожу его руку и сжимаю в своей ладони.

- Ну, здравствуй, тезка. Это снова я - дядя доктор, ты помнишь меня? Нас Света знакомила. Я тоже Андрей, как и ты.

Он помнит, но не отвечает. Взгляд опускается ниже, но ладошка все еще в моей, хотя и сжалась в кулачок. Несмотря на то, что в помещении достаточно тепло, она остается прохладной. Сейчас пропасть между этим мальчиком и тем, о котором говорила Света – улыбчивым и живым ребенком, повторяющим стихи, кажется огромной. Мне трудно в это поверить, но очень хочется увидеть его глаза.

Я слишком близко и Андрюшка делает то, что ему по силам. Он тоже садится на корточки и начинает возить по полу игрушку, словно он тут один. Странное чувство. В какой-то момент времени мне действительно кажется, что я исчезаю. Возвращаюсь в жизнь, в которой еще недавно даже не догадывался о существовании мальчика. Не мог и предположить, что окажусь здесь. Наедине с чужим ребенком, который, возможно, если у Светы все получится, будет носить мою фамилию.