– Уж очень их много, всех не упомнишь, – добавила женщина. – Ребята из академии заходят почти каждый вечер.

– Ужинают? – удивленно поинтересовался Виктор. – Им еды в столовой академии не хватает?

– Там не подают мороженое и десерты, какие умеет делать лишь Тарас, – рассмеялась Галина. – Они приходят сюда именно за этим. Иногда дожидаются сеанса в кинотеатре либо просто болтают о том о сем. У нас никогда не возникало с ними проблем, поэтому мы не против.

– Это Елена Симбирцева, – произнес Виктор, выкладывая на стойку фотографию девочки, взятую из личного дела.

Галина взяла в руки карточку и внимательно рассмотрела.

– Помню такую, – кивнула она наконец. – Она часто приходила в компании двух других странных девиц. Мне кажется, больше подруг у нее не было.

– Странных? – переспросил Мезенцев. – В каком смысле?

– Ну, знаете… – Галина замялась. – Черные волосы, черная одежда, черные ногти и черные губы. А еще множество сережек и колечек на всех видимых частях тела. В определенном возрасте некоторые ребята начинают искать себе новый имидж. Только вся эта готика им совсем не идет. А девчонки себе на уме, часто тут шушукались, обсуждая других ребят. Корчили из себя этаких готичных цыпочек. Но на самом деле, думаю, они и мухи не обидели бы.

– Мы с ними беседовали, – кивнул Виктор. – Но можем и снова пообщаться. Кто знает, вдруг они что-то скрывают?

– Большего сказать не могу, – пожала плечами официантка.

– Но зато можете принести мне еще пирога, – шутливо вставил Мезенцев. – Раз уж ваш повар так хорош.

Галина с улыбкой кивнула ему и отправилась на кухню за добавкой.

– Она довольно мила, – шепнул Мезенцев Виктору.

– И не замужем, – подмигнул тот в ответ. – Вы ведь тоже пока холостой.

– Только этого мне сейчас не хватало, – отмахнулся Мезенцев. Он извлек из кармана пиджака пакетик с позолоченным ключом, который обнаружил в вещах погибшей, и положил перед собой. – Мы так и не сумели выяснить, какой замок отпирает этот золотой ключик… А про царапины что-нибудь выяснили?

На руках погибшей девушки были обнаружены странные глубокие царапины, словно сделанные лезвием или острой иглой. Сначала их приняли за следы когтей, но позже стало ясно, что они нанесены металлическим предметом.

– Пока ничего, – покачал головой Виктор. – Ждем заключения судмедэкспертов. Как считаете, может, нам пригласить специалиста из Санкт-Эринбурга?

Шериф уже открыл рот, чтобы ответить, но на его плечо внезапно легла тощая костлявая рука с острыми ногтями.

– Я слышала, ты ищешь убийцу девчонки из академии? – скрипуче прошамкала Устинья.

Виктор побледнел на глазах. Мезенцев повернулся к старухе.

– А вам есть что сказать? – вежливо спросил он.

– Есть, – кивнула городская сумасшедшая. – Это все чертова академия… Помяни мое слово, полицейский, это уже не первое и далеко не последнее убийство. Они снова открыли ее, хотя жители города были против… Но кто слушает сумасшедших?

– О чем вы? – нахмурился шериф. – Что не так с этой академией?

– Я слышала кое-что. И возможно, когда-нибудь расскажу тебе об этом, – многозначительно пообещала Устинья. – Но только не сейчас.

– А когда же? – усмехнулся Мезенцев.

– Когда будешь готов услышать мой рассказ.

– А сейчас я еще не готов?

– Ты живешь здесь не так давно и понятия не имеешь, что творится у тебя под самым носом. Не знаешь, с кем тебе приходится общаться каждый день. А я знаю…

– Да неужели? – ухмыльнулся Виктор. – Хватит баламутить народ, Устинья. Тебя все равно никто не слушает.

– А вот и зря, – гневно сверкнула глазами старуха. – Вы все тут считаете, что я выжила из ума… Но на самом деле это вы сумасшедшие! Хочешь узнать правду, шериф? Покопайся в прошлом «Пандемониума». Узнай, что случилось там шестнадцать лет назад… А когда поверишь, приходи. Уж я найду, о чем тебе рассказать. Если не будет слишком поздно!

Устинья дотянулась до своей палки, затем тяжело слезла со стула. Шаркающей походкой старуха направилась к выходу под пристальными взглядами посетителей кафе.

Владимир Мезенцев растерянно смотрел ей вслед.

– О чем это она? – вполголоса спросил он.

– Да что ее слушать, – отмахнулся Виктор. – На чердаке у старухи давно уже сквозняки гуляют, ее болтовню лучше не воспринимать всерьез. Ушла вон, не заплатив!

– В следующий раз заплатит, – сказал подошедший Тарас Стахеев. – Устинья здесь часто бывает. Надо отдать ей должное, она всегда помнит, кому и сколько должна.

– А что случилось в этой академии шестнадцать лет назад? – повернулся шериф к Виктору.

Парень пожал плечами.

– Я в те времена пешком под стол ходил, – ответил он. – Может, Тарас в курсе?

Стахеев поставил пустой поднос на стойку бара и призадумался.

– Ее закрыли тогда, – наконец пробормотал он. – Были какие-то нарушения санитарно-эпидемиологических требований, кажется. С этими инстанциями шутки плохи! Как владелец кафе, я об этом отлично знаю.

– Послушать Устинью, так произошло что-то страшное, – отметил Мезенцев.

Стахеев задумчиво почесал макушку.

– Нашли кому верить, – поморщился он. – У Устиньи давно уже с головой не в порядке. Как раз лет шестнадцать, наверное, и будет.

Владимир Мезенцев хотел еще что-то спросить, но тут Галина принесла новую порцию пирога. И шериф с удовольствием принялся за еду, мысленно сделав себе отметку навести справки о прошлом академии «Пандемониум». Да, старуха сумасшедшая. Но иногда и к таким свидетелям стоит прислушиваться.

– А это у вас что? – Тарас показал на позолоченный ключ, запаянный в пластиковый пакетик. – Парусным спортом увлеклись, шериф?

– Ты знаешь, от чего этот ключ? – изумился Виктор.

– Конечно знаю, – кивнул Стахеев. – От ячейки камеры хранения в яхт-клубе.

Мезенцев и его молодой напарник ошеломленно переглянулись.

– У меня есть небольшой катер, – продолжил владелец кафе. – Поэтому я часто бываю на Змеином озере. Приходится и в здание яхт-клуба заходить. Там у входа расположена камера хранения и это ключ от одного из шкафчиков.

– А ученики академии там бывают? – спросил Виктор.

– Разумеется. Там всегда много молодежи.

– Наконец-то! – выдохнул Мезенцев. – Хоть какая-то зацепка. Придется съездить в яхт-клуб и посмотреть, что скрывается в этой ячейке.

Он взял со стола пакетик с ключом и бережно опустил его в карман.