– И как все это может нам помочь? – спросила я.

– Попытаемся выяснить, когда и где он украл чашку.

– Каким образом? Есть полицейские отчеты?

– Да. Отчеты обо всех нераскрытых кражах на территории, где орудовал Плоцки. Но к ним нет доступа. Закон о защите персональных данных.

– Значит, придется покопаться в журналистской продукции.

– Видимо, да.

– А есть ли смысл? Плоцки наверняка забрал чашку лишь потому, что она привлекла его внимание. О ее ценности он явно не имел понятия, иначе чашка все эти годы не стояла бы на полке. Если бы где-то сообщалось о краже чашки, которой девять тысяч лет, Плоцки знал бы об этом.

– Хороший довод, – одобрил Алекс.

– Ладно. Слушай, мне неприятно об этом говорить, но есть повод подозревать, что мы становимся соучастниками преступления. Помогаем сбыть краденое.

– Чейз, мы не знаем, украл ли он чашку. Это всего лишь предположение.

– Угу. Семейка воров – любителей старины.

Алекс удрученно посмотрел на меня. На улице поднялся ветер, метель усилилась.

– Давай сделаем так, – сказал он. – Зададим Джейкобу параметры, и пусть он поищет в тогдашних новостях. Если даже не отыщется сведений о краже той чашки, что мы теряем?

Это было не так уж нереально. Случаи воровства редки. Большинство людей ставит высокотехнологичные охранные системы, да и преступное поведение само по себе стало довольно нечастым явлением. Мы живем в золотом веке – но сомневаюсь, что многие это понимают.

Я вдруг подумала о марголианах и том мире, который захотели покинуть пять тысяч человек, чтобы отправиться на «Искателе» и «Бремерхафене» к неизведанным рубежам. Каково это было – жить в двадцать седьмом веке? Повсеместная преступность. Нетерпимость. Политический гнет. Религиозный фанатизм. И прочее.

– Джейкоб, – сказал Алекс, – просмотри новостные заметки о кражах в Андикваре и окрестностях с тысяча триста восемьдесят девятого по тысяча четыреста двенадцатый год. Ищи любые упоминания об «Искателе» или о чашке возрастом в девять тысяч лет.

– Начинаю поиск, – откликнулся искин.

Алекс, одетый в старомодный серый свитер, сидел на большом мягком диване ручной работы, лицом к столу. Рассеянно взяв книгу, он закрыл ее, подошел к окну и уставился на метель.

– Могу позвать тебя, когда он закончит, – сказала я, надеясь, что Алекс уйдет наверх, в свой кабинет.

– Все в порядке, – ответил он.

Джейкоб отозвался десять минут спустя.

– Ответ отрицательный, – сказал он. – Совпадения отсутствуют.

– Ладно. – Алекс закрыл глаза. – Поищи любые кражи антиквариата.

Вспыхнули лампочки Джейкоба. Послышалось приглушенное гудение электроники.

Я просматривала информацию о последних предметах, появившихся на рынке, в надежде отыскать что-нибудь интересное для наших клиентов. Кто-то нашел часы ручной работы восьмидесятилетней давности. Вряд ли это могло заинтересовать хоть одного из наших покупателей, но мне часы понравились. Стоили они явно недорого и вполне могли бы украсить мою гостиную. Мысли мои прервал Джейкоб, вновь сообщивший об отрицательных результатах.

– Ладно. – Алекс опять сел на диван и скрестил руки. – Теперь – кражи из домов, жильцы которых могли владеть антиквариатом.

– Как нам это сделать?

– Погоди секунду. – Он раскрыл блокнот. – Джейкоб, не мог бы ты соединить меня с инспектором Рэдфилдом?

Посреди офиса появился Фенн с куском своего стола:

– Чем могу помочь, Алекс? – Похоже, он был на работе с самого утра.

– Дело, о котором мы говорили вчера…

– Да? – нахмурился он с таким видом, будто не желал больше слышать ни о чем подобном.

– Скажи, все кражи происходили в одном регионе?

– Погоди, – устало вздохнул Фенн. – Как его звали?

– Плоцки.

– Ах да. Плоцки. – Он дал указания искину, напомнил Алексу, что на этой неделе игра в карты состоится у него дома, откусил от сэндвича и взглянул на монитор. – Большая часть краж произошла в Анслете и Стернбергене. Еще несколько – в других местах. Разброс довольно большой.

– Но ведь все это совсем рядом с Андикваром? К западу от него?

– Да. Плоцки редко совершал дальние поездки.

– Ладно, Фенн. Спасибо.

На последнем процессе Плоцки обвинялся в семнадцати кражах со взломом. Из материалов дела мы узнали имена владельцев домов. Обвинители утверждали, что в общей сложности Плоцки совершил более ста краж.

– Сделаем вот что. Поищем в новостях все кражи в заданной области за все время, когда там орудовал Плоцки.

– Наверняка их будет немало.

– А может, и нет. Нигде не упоминается о том, что у него было много конкурентов. – Алекс встал, подошел к окну и стал смотреть, как падает снег. – Джейкоб?

– Да, Алекс?

– Сколько краж зарегистрировано там за указанный период?

Снова замигали лампочки.

– Я насчитал сто сорок семь.

– Ты же говорил, что у него не слишком много конкурентов, – заметила я.

– Чейз, мы ищем все случаи за двадцать лет. – Он покачал головой, глядя на то, что творилось за окном. – Кажется, этот снегопад никогда не закончится.

В такие дни мне хотелось свернуться в клубок перед камином и заснуть, больше ничего.

– Джейкоб, – сказал Алекс, – нам нужны имена потерпевших.

Из принтера вылез длинный список.

– И что дальше? – спросила я.

– Проверим каждого. Попробуй найти тех, кто мог владеть антиквариатом.

Легко сказать…

– С тех пор прошло сорок лет. Кое-кого уже нет в живых.

– И все же постарайся.

– Ладно, – сказала я. – И кто из них мог владеть антиквариатом?

– Подумай, что общего у всех наших клиентов.

– Деньги, – предположила я.

– А по-моему, изысканный вкус. Но все верно: у каждого из них должны быть деньги. Выясни адреса. Ищи тех, кто живет в престижных районах.

– Алекс, – сказала я, – речь идет о ворах. Они в любом случае должны предпочитать престижные районы.

– Не обязательно. В районах победнее охранные системы не так надежны.

Алекс с энтузиазмом взялся за дело, и несколько следующих дней мы потратили на звонки. Большинство жертв ограблений переехали или умерли. Найти оставшихся в живых или родственников умерших тоже оказалось совсем непросто.

С некоторыми удалось связаться. Мы задавали всем один и тот же вопрос: «В вашей семье когда-нибудь была старинная чашка с надписью на английском?»