Рука Малика непроизвольно задрожала, и он рывком убрал ствол револьвера от виска, словно металл неожиданно раскалился.

– Чё случилось? – удивился Цимбо. – Я просто увидел, что вы неправильно играете в русскую рулетку. Машинально посчитал патроны на столе – так они у тебя все были там. А чтобы было правильно, надо один патрон оставлять в барабане…

– Погоди-ка, – с трудом проговорил Малик. Лицо у него понемногу вытягивалось все больше и больше. – Ты что сделал? Ты вот что, говнюк, мать твою, сделал?..

– Да ничего особенного! – Боб был светел и благостен, как падре на воскресной проповеди. – Хотел показать, как настоящие русские в эту хрень играют…

– Ты что, вставил патрон в барабан?! – ужаснулся Малик. – Ты взял и вставил патрон в барабан, придурок?! Когда под стол лазил?..

– Ну да… – искренне растерялся Цимбо. – А что?

Негнущимися руками Малик взял револьвер и направил его на Боба. Тот пальцем деликатно отвел ствол в сторону. Малик выжал спусковой крючок – сухой щелчок. Выжал еще раз – щелчок. Еще раз – щелчок. Еще раз…

Оглушительный выстрел шарахнул по ушам игроков так, что они даже пригнулись от неожиданности. В стенной панели образовалась аккуратная круглая дыра.

– Ах ты, мазафака! – заорал Малик. – Да ты ж мог любого из нас угробить!..

Боб удивленно посмотрел на него:

– Погодите! Какая же это русская рулетка, если патронов в барабане вообще нет?! Фигня какая-то, а не рулетка. Русские так не играют. В чем тогда смысл игры?..

– Да мы тебя разыграть хотели, кретин! – заорал Мусонбе. – Припугнуть немного! Чтобы ты обосрался к чертовой матери и отказался участвовать! А ты, скотина такая…

– Ша, – солидно сказал в своем кресле Уоллес, подняв руку, и все сразу замолчали. – Убили птичий базар. – Он молча пожевал губами; все уважительно ожидали, что он еще скажет. – Парень молодец, – наконец родил Марселлас. – Без башки совсем, но уделал вас вчистую. Молодец. Нам такие отчаянные люди во как нужны. А вы, позорники, пошли все вон отсюда. После поговорим. – Он сделал еще одну солидную паузу. – Малик, тебя не касается. Сюда иди.

Негромко ворча, любители русской рулетки покинули стол и потянулись к выходу, прихватив с собой бутылку с бластерией. Мусонбе почтительно приблизился к креслу, в котором восседал босс.

– Короче, так, – проронил Марселлас. – У вас новый черный брат. Уяснил? Введите в курс дела и окружите нежной заботой. Узнаю, что задираете парня – шкуру спущу…

– Босс! – страдальчески проговорил Малик. – Он ведь, оказывается, у русских в детстве жил, мазафака! Стремно все это как-то…

– А сразу он тебе этого не сказал? – ласково поинтересовался Уоллес.

– Сказал, – виновато сник Мусонбе. – Но я решил, что это он так тупо шутит. Знаете, как бразы иногда любят круто пошутить, изобразить из себя такого отморозка, выпендриваются друг перед другом или перед телками… Хотят выглядеть круче, чем на самом деле. Но он же, сука, реально оказался русским отморозком! А у русских тут люди пропали… – Малик поежился. – Надо бы его отправить с его бабой в артель какую-нибудь белую, чтобы под ногами не крутился, вот что. Вдруг да он спецагент?!

– Значит, так, – лениво шевельнул челюстями Марселлас. – По пунктам. Во-первых, будь ты агентом, стал бы ты трындеть направо и налево, что жил у русских? Да хрена там. Ты бы сделал все, чтобы эта тема вообще не всплывала – дабы, значит, не спугнуть дичь. Если тут пропали русские, а человек, впервые попавший сюда, запросто рассказывает при этом первому встречному, что жил у русских – значит, он точно не их агент. Потому что спецагенты умны и коварны, так тупо не прокалываются…

Малик пожал плечами.

– Далее, во-вторых, – продолжал Уоллес. – Спецагентов всяких я в свое время достаточно навидался, заценил, какого цвета у них кишки. И здесь, на Утлегаре, в том числе. И вот что я тебе скажу: ни один спецагент в галактике не станет так безбашенно себя вести. Они – штучный товар, стоят дорого, привыкли к обеспеченной жизни, просто так головой рисковать не станут. Поэтому все они – ссыкуны и за жизнь свою никчемную хватаются, как за соломинку. За жизнь что хочешь сделают. Так что после вашей долбаной русской рулетки все вопросы отпали: парень бешеный, но к спецслужбам отношения точно не имеет. Потому что не бережется ни хрена, а там таких не держат. В отличие от черных банд. В общем, принимайте в семью нового брата. Посматривайте, конечно, но не потому, что он подозрителен, а потому, что посматривать за людьми нужно всегда, даже когда все вроде бы нормально… Уяснил? Выполнять!

– Слушаюсь, босс.

– И девку… – Уоллас качнул пальцем в направлении подруги Боба. – Девку его отправь к Маме. Нюх у старухи как у бультерьера, пусть на всякий случай прокачает эту черную сестру. Если подойдет, пусть забирает себе в банду.

– Понял.

Малик вернулся к столу, за которым его дожидался все так же благостно улыбавшийся Боб Цимбо.

– В общем, поздравляю, бро, – Мусонбе сунул ему ладонь для рукопожатия, – ты в команде. Боссу ты понравился. Только девку на время твоего дежурства придется отправлять к нашим девкам. Чтобы не свистнули…

– Не завидую тому, кто попытается, – глубокомысленно заметил Цимбо. – Может и руку сломать невзначай, в трех местах. Или перо в бок. Видал, какой у нее ножик на поясе? Мачете, а не ножик!..

– Да шучу, шучу я, – пояснил Малик. – Никто ее свистеть не будет. Просто места у нас тут дикие, народу маловато. Работать приходится даже нашим девкам, хоть это и дико звучит, конечно. Дежурить будете одновременно, сутки, а потом двое суток станете отдыхать: ты в мужском клубе, она в женском. Так надо, чтобы в случае шухера не собирать вас, ленивое черное мясо, по всем каютам и темным углам, где вам захочется зашхериться. Баба на мыслительный процесс мужика вообще влияет самым поганым образом. А по ночам будете встречаться у себя в каюте и заниматься глупостями. Прости, это не обсуждается ни фига. Или так, или никак.

– И чё вы с ней там делать станете? – подозрительно осведомился Боб. – На дежурстве?

– Да ничего особенного, эй! Никакого членовредительства, – хихикнул Малик. – Даже трахать не будем, если ты об этом. Короче, есть у нас тут небольшой контингент белых сучек… ну, которых как раз и следует трахать, если твоя черная мама не очень против. И вот за ними нужен надежный присмотр. Бразам такое доверять нельзя, конечно, иначе будет тут у нас повальный жахач. Да и другие дела есть у крутых мужиков, более важные. А вот следить, чтобы белые сучки не пилили решетки и собственные вены – на это и черная мама вполне сгодится.

– Это мой драгоценный черный тюльпан запросто! – согласился Цимбо. – А при случае и затрещину залепить с оттяжечкой какой строптивой стерве. Или парочку, с двух сторон, если человеческого языка не понимает. Или даже с ноги! Видел бы ты, ниггер, как мы с моей девчонкой дрались на Беовульфе, когда у нас возникали семейные разногласия!.. – Боб сладко причмокнул. – Только пух летел во все стороны! Я один раз барабанную перепонку полгода лечил, когда она мне в ухо заехала. А у нее синяки как-то три недели сходили, настолько качественно я поработал…