– Энциклопедические знания?

– Многолетняя практика! – прорычал оскорбленный адмирал. – Чему вас только учили?!

– Строить люнеты, ходить строем, атаковать строем, стрелять, махать саблей, бегать марш-броски, – припомнил я. – Тактика, стратегия, военная история…

Кродер громко хмыкнул в усы, прерывая меня:

– Очешуенно нужные вещи! Люнеты! Ха!

– Они устарели сравнительно недавно.

– А я бомбил их еще в те времена…

– Господин адмирал, ваше высокопревосходительство! Замечено движение!

Все звуки стихли, Кродер напрягся, как хищник перед рывком, вперил взгляд в вожделенную точку – середину пентагона между кварцевыми столбами. Туда, где реальность извивалась спиралью и выдыхала черный дым. Зрелище было завораживающим.

– Это оно, – сипло прорычал Кродер, сжимая мундштук в зубах. – Клянусь именем Все-Отца, это оно!

– Ваши приказания, господин адмирал?

– Ха! Я знал, что последний бой еще впереди!

– Ваше высокопревосходительство, явление… расширяется!

Пространственная аномалия действительно стала крупнее, а густые дымные потоки рванули ввысь.

– Адмирал, стреляйте. – Меня затрясло. Кроме черного дыма я видел то, что крылось за ним, и оно вновь, как уже было прежде, выжигало глаза. – Это Темнота.

Темная Мать пришла в мир под Луной, и я видел ее и не сомневался, что она тоже видела меня. На заре этого века Темнота признала во мне своего пасынка и тем пообещала, что после смерти душа моя падет в ее ненасытное чрево. Она дала мне Слово, она дала мне Маску, она возложила на мои плечи миссию, не оставив шанса ослушаться. Она видела меня и… смеялась.

– Всем орудиям по моей команде – залп! – грохотал голос Августа Кродера. – Дальше – беглым огнем по готовности! Самому расторопному орудийному расчету – ордена! Пли!

«Тиран» содрогнулся. Такое нечасто бывало, чтобы все восемнадцать орудий громыхнули в единое мгновение, это могло повредить самому судну, изувечить каркас, расколоть его пополам, но Кродер приказал, и артиллеристы подчинились. Десятки снарядов с начинкой из убийственных заклинаний и алхимической дряни достигли аномалии, и дальше пушки не переставали взбрыкивать, а лорд-душеприказчик не переставал повторять:

– Огонь! Пли, детишки, пли! Накормите эту тварь мескийским металлом, как завещал Дед[21]!

Первый звук, который перекрыл несмолкающую канонаду в моей голове, был неясным, необычным, но я интуитивно понял, что это вдох. Темнота вдохнула, чтобы затем исторгнуть вопль, от которого содрогнулся весь подлунный мир. Звуковая волна ударила по дирижаблям, оттолкнув их, оглушив артиллеристов, сбив наводку орудий. Толстые алхимические стекла капитанского мостика, способные выдержать удар парометной очереди, покрылись сеточками трещин.

– Доложить о повреждениях! Обновить наводку и продолжить огонь! Вперед, дети, мы все жили ради этого боя!

Дирижабли выправили курс, стабилизировали угол крена относительно земли, стрелки́ навели орудия, и обстрел продолжился. Я подошел к переговорным трубам.

– Связист, передай на «Вечный голод» мой приказ: огонь из всех орудий! Из всех!

Один дирижабль класса «Император» нес на борту столько же орудий основного калибра, сколько три «Тирана», вместе взятые. Еще на нем были скорострельные автоматические «Онзай» и, конечно, два монструозных «Сотрясателя» в передней части «сигары» – два осадных орудия, предназначенных для пробивания стен самых современных крепостей.

Внизу разливалось море разноцветного магического огня. Зелено-сине-фиолетово-красно-оранжево-золотистое море. Клубящиеся потоки Темноты тем не менее тянулись вверх и в стороны, она была противна этому миру, она была его старой болезнью, а огонь служил лекарством. Наводчики били в основание, в пространственную аномалию, сквозь которую выливался нескончаемый черный поток, они пытались «запихать» туда как можно больше металла и огня, чтобы Темная Мать подавилась. Снаряды пронзали ее плоть, как дым, а она выла и визжала на тысячи голосов, рычала и ревела. Оглушительно громыхнуло – один из «Сотрясателей» проснулся. Стрелять из обоих орудий сразу категорически воспрещалось, иначе даже «Голод» могло разорвать на части.

Этот кошмар продолжался почти двадцать минут. Снарядов, уложенных в Квартале Теней, хватило бы, чтобы сровнять с землей всю столицу, и адмирал намеревался уже отдать приказ бомбардировать цель, как только крюйт-камеры опустеют, но этого не понадобилось. Потоки Темноты, тянувшиеся в сторону Императорского дворца и расползавшиеся по земле, постепенно начали терять прежнюю прыть. Раскаленными ударами артиллерия загоняла непрошеную гостью обратно в ее мир, и та с тоской и обидой вынуждена была подчиняться. Она уходила прочь, на прощанье посылая мне «воздушный поцелуй». Темнота была многогранна, одна ее часть могла стремиться пожрать твою душу, а другая в это время кокетничала и заигрывала, маня сладкими посулами. Никаких противоречий, никакого смущения, таковой она являлась еще до Эпохи первых песен.

– Не могу поверить! Они стоят! Эти столбы стоят!

Да, они стояли. Посреди изуродованного, изрытого воронками и заполненного огненным морем пустыря высился одинокий островок, на котором был выстроен пентагон из пяти кварцевых обелисков с запертыми внутри магами-отступниками. Темная Мать оставила для себя маленькую дверку, обещая прийти в следующий раз. Быть может, через триста лет, быть может, через пятьсот, но она пообещала вернуться, когда умрет следующий Император.

– У меня еще есть бомбы. – Адмирал понимал ситуацию точно так же, как я. – Думаете, она сможет так же защищать это место с другой стороны? Может, произвести бомбардировку?

– Вряд ли это принесет пользу. Маги пытались уничтожить эти обелиски по-разному, но не преуспели.

– Ох, вот как… – Старый адмирал медленно сел в кресло и зачиркал спичкой. – Вот как, м-м-мать. Ну что ж, я свое дело сделал, дальше вы сами вертитесь.

– Ваше высокопревосходительство, – обратился старпом, – маги сообщают, что снимают оцепление.

– Было оцепление? – удивился я.

– Так точно, тан Великий Дознаватель. В общей сложности сто пятьдесят магов, вися в небе над нами, образовали круг, и пока мы вели огонь, они готовили ритуал изгнания. К счастью, мы справились, опасность миновала.

– Вы знали, что у нас есть подстраховка, адмирал? – спросил я.

Август Кродер безразлично пожал плечами и выдохнул облачко табачного дыма, хотя на капитанском мостике курить строго воспрещалось, а в следующий момент его эмоции испарились. Вот так, глядя сквозь потрескавшееся стекло вперед, на хмурый близкий горизонт, он умер с осознанием того, что исполнил свой долг и что служба его имела наивысшее значение до самой последней секунды.