«А тут еще Климов!» — вспомнил он про третьего участника в «гонке» за овладение столицей.

Собственно атака на Петроград, так или иначе становилась неизбежной.

Ленина пробила дрожь.

— Надо отсюда уходить… в Москву. Да, в Москву… истинную столицу России!

12

В начале августа события понеслись вскачь, словно все это время накапливалась некая критическая масса и стоило только произойти резкому внешнему событию — пошла лавина. Для начала к нему в Новгород, где готовилась операция по наступлению на Петроград заявились представители левых эсеров, собственно весь их ЦК. О том, что они требовали от Ленина паритета в органах законодательной и исполнительной власти для своей партии не слышал только глухой, да и то наверняка прочел в газетах, как и то, что их жестко прокатили.

— Товарищ Климов, мы хотели бы обсудить с вами вопрос политического сотрудничества, — начал Натансон, — тем более что программы наших партий весьма близки если не считать некоторые нюансы…

— Я всегда за сотрудничество со всеми вменяемыми силами, что готовы работать на благо России, а не использовать ее в качестве охапки хвороста для разжигания мировой революции, как этого хотят так называемые большевики, — кивнул Михаил.

— А вы считаете, что она невозможна? — спросила Спиридонова. — Разе примеры той же Франции, а теперь еще и Болгарии не знаковы в этом плане?

— Я не знаю и мне по большому счету все равно. Я против того, чтобы Россию использовали в качестве дойной коровы для этого дела. Если огонь мировой революции все-таки неизбежен, то пусть в качестве топлива для этого послужит та же милая Франция.

— Мы вас поняли, товарищ Климов, предлагаю составить совместный манифест о союзе наших партий.

— Не имею ничего против.

Союз с левыми эсерами Климову был необходим как воздух, ибо эта партия имела громадный вес не только на селе, но и в армии, коя собственно по большей части из крестьян и состоит и в тех же Солдатских комитетах они не только достигали желанного паритета с большевиками, но и крыли их как бык овцу.

Откуда армия?

Дело в том, что генерал Бонч-Бруевич, что чуть ли не первым перешел на сторону большевиков (что неудивительно, учитывая что его брат Владимир состоял в их партии чуть ли не с ее основания) создал так называемые армии «завесы», что призваны были контролировать линию фронта и которыми командовал прежний генералитет, что согласен был воевать против внешнего врага, но по возможности не участвовать в гражданской войне.

И если бы большевики смогли вдруг стронуть всю эту массу войск против него… от него не осталось бы и мокрого пятна.

Осознавая опасность, Михаил засылал своих агитаторов с пластинками и кинопленками, но генералы, такие генералы… аполитичность въелась им в подкорку и даже доказательства откровенного предательства «внешних» большевиков могло их ни в чем не убедить, особенно на контраргументе, что это все провокация или показания даны под пытками. Ну и во власти генералы были ограничены комиссарами и Солдатскими комитетами. И вот союз с левыми эсерами давал власть уже над командующими армиями «завесы».

Да, они могли отказаться участвовать в гражданской войне на стороне РОДа, да еще под верховенством непонятного Предводителя в звании полковника, но даже их нейтралитет — это уже огромное достижение.

Так же Климов пытался выйти на генералов Генерального штаба и убедить их сменить сторону. Примерно половина этих штабистов перешли на службу к большевикам. Не по идейным соображениям — упаси бог! Просто именно в большевиках эти генералы в момент кризиса увидели единственную силу, что способна спасти Россию от развала и окончательного уничтожения. И то, что они не пошли за белыми, действительно говорило о них, как о людях умевших думать и анализировать.

«Слащев возможно действительно гений тактики, но хватит ли его гениальности пусть и с моими какими-то придумками из будущего, чтобы перебороть зубров Генерального штаба? — размышлял полковник. — Все-таки не зря говорят, что порядок бьет класс. А они за эти годы войны чему-то все-таки должны были научиться. Опять же прошел отсев откровенных паркетных шаркунов вроде Жилинского, а те, что остались, по большей части ушли к белым или просто где-то затерялись…»

В общем… такая корова нужна самому.

Видимо полковник Климов заявил о себе достаточно громко, как военноначальник, а главное смог бросить очень густую тень на большевиков в правильности своего выбора (как бы аполитичны ни были генералы, но такое не заметить и не отреагировать они уже не могли), что данное генеральское сообщество решило все же как минимум пообщаться с новым претендентом на верховную власть в России.

Прибыло три генерала. Некто генерал от инфантерии Данилов Николай Александрович, генерал-лейтенант Балтийский Александр Алексеевич и генерал-майор Елизаров Николай Степанович.

— Товарищи генералы…

Гости чуть скривились, на что Климов заметил:

— Увы, возвращение к прошлому в принципе невозможно, так что в любом случае придется привыкать к обращению «товарищ».

— Что вы хотели сказать нам… товарищ… полковник? — спросил Данилов. — Точнее какие доводы вы хотите привести в пользу того, чтобы мы перешли на вашу сторону.

— Да, товарищи генералы, все так, я очень рассчитываю, что вы действительно перейдете на сторону РОДа. Что до доводов, то помимо уже прозвучавших… кино с Троцким все смотрели?

Генералы кивнули с кривыми усмешками. Кого-то они терпели, кого-то не любили, но вот Троцкого они все ненавидели, чистой незамутненной ненавистью.

— Вот оригиналы документов с компрометирующими материалами на верхушку большевистской партии, — кивнул Михаил на лежащие на столе толстые папки. — Из самой Франции. Но и их при желании можно объявить подделками…

Тем более что подделки там действительно имелись. Климов смог выцепить из числа уголовников несколько человек промышлявших подобным бизнесом подделывая всяческие документы.

— Но все это по большому счету мусор.

Генералы с интересом посмотрели на полковника.

— А что же тогда имеет ценность? — поинтересовался Елизаров.

— Ваше будущее.

— Угрожаешь? — сузив глаза и чуть подавшись вперед в свою очередь с грозой в голосе спросил Балтийский.

— Ничуть, товарищ генерал-лейтенант.

— Тогда, о чем вы?

— Товарищи? Может кто-то уже понял, о чем я?

— Может и понял, но лучше все-таки если скажете вы сами, — сказал Данилов.

— Как пожелаете, товарищ…

— Давайте все-таки без чинов⁈ — скривившись как от зубной боли буквально взмолился генерал от инфантерии.

— Хорошо, Николай Александрович, без чинов, так без чинов… Говоря о вашем будущем, я имел именно будущее в средне- и долгосрочной перспективе. Выбрав сторону большевиков, вы правильно просчитали ситуацию и встали на сторону победителей… по крайней мере так было, пока в уравнение не попал неизвестный фактор в моем лице, — усмехнулся Михаил. — Но теперь я призываю вас посмотреть, что случится с вами в случае победы большевиков даже без учета всего вот этого.

— Думаете растеряют? — криво усмехнулся Елизаров.

— Кого-то — обязательно расстреляют или даже растерзают, Николай Степанович. — кивнул Климов. — Вспомните кто пришел к власти и как они вас люто ненавидят. Они даже своих расстреливать будут, ибо революция, как показала история всегда пожирает тех, кто ее творил, а уж бывших царских генералов, что по определению под подозрением и ненадежны — обязательно. Особенно тех, кто даст для этого хоть малейших повод. А поводом может служить что угодно. Что-то не так сказали, не тому и все, донос в ЧК, допрос с пристрастием, самооговор чтобы только прекратить пытки, потом оговор товарищей и стенка с расстрельной командой напротив. Но всех, конечно, не расстреляют, да и стрелять будут все-таки больше для острастки остальных… Но я не только и не столько об этом, сколько о вашей карьере. Смотрели спектакль «Отелло»?

— При чем тут этот спектакль?

— Ну как же? Мавр сделал свое дело — мавр может уходить.

— Забавно сказано… — глумливо хмыкнул Балтийский. — То есть намекаете, что нас всех просто уволят?

— И с кем они останутся? Нет, они не настолько дураки, увольнять вас не станут, не всех по крайней мере, ведь кому-то нужно тащить военное дело, но начнут постепенно задвигать на вторые и третьи роли, а на первые места выдвигая всяческих краскомов, что хорошо если прапорщиками военного времени успели послужить да поднять пару званий, или что хуже — напрочь гражданских людей,