— Ты такой очевидный, — сказала Джуди, по-доброму усмехнувшись.

Я не стал обращать внимание на её замечание, потому что боялся даже на секунду отвести взгляд от улицы и пропустить его приход.

— Он уже минут пятнадцать, как находится в кабинете своего врача, — попыталась она меня снова отвлечь и на этот раз ей удалось.

Я за долю секунды подбежал к ней и как щенок, который хочет внимания, стал заискивающе заглядывать ей в глаза в поиске ответов.

— Ладно, ладно, я знаю, чего ты хочешь, не обязательно делать такое лицо. — Отмахнулась та от меня, пытаясь не засмеяться. — Ты же знаешь, что тебе трудно отказать. Кабинет номер семь на втором этаже, — сказала она, и я, накинув больничный халат, поспешил на важную для меня встречу.

— Смотри не упади, — бросила Джуди мне вслед.

— Не упаду. Спасибо, — счастливо крикнул я ей.

— Ну что за ребёнок. — Покачала головой медсестра, вспоминая, что когда-то вела себя точно также.

Люди уже давно должны были привыкнуть к тому, что происходит в стенах этой больницы, и то, как я нёсся сломя голову с четвёртого этажа, почти что пролетая лестничные проёмы, было меньшим, что должно было их удивлять. Однако они всё равно оборачивались, наверное, думая, что я пытаюсь сбежать. Всю мою жизнь в меня вкладывали, что мнение других очень важно, поэтому я даже от случайных взглядов мог впасть в уныние, думая, что они осуждают меня. Сейчас же мне хотелось рассмеяться от этой ситуации, потому что даже если они и осуждали меня, проблема была в них самих. Прошло всего семь дней, а моё мышление кардинально изменилось, казалось, будто я повзрослел на несколько лет, и мне нравились эти новые ощущения. Называя про себя номера, я остановился у нужного мне кабинета, и стал ждать, когда он выйдет. Отстукивая ногой ритм какой-то песни, играющей у меня в голове, наконец, услышал, как открывается дверь, и поднялся со стула.

— Дэн, — позвал я.

Парень взглянул на меня, и снова по выражению его лица была трудно понять, что за мысли перебирает он у себя в голове, но после первой нашей встречи я отметил для себя, что к этому легко привыкнуть.

— Привет, — немного смущённо произнёс я, боясь показаться навязчивым.

— Давно ждёшь?

— Неделю.

— И ты неделю сидел возле этого кабинета?

— А? Нет, я только пришёл, — ответил я и стыдливо опустил глаза, понимая, какую глупость сморозил.

— Что это? — спросил он.

— Ты о чём? — также смотря в пол, переспросил я.

— Почему ведёшь себя так?

— Прости, не хочу, чтобы ты подумал, что я со странностями. Мне немного неловко от того, что говорю глупости.

— Я спросил не потому, что хочу осудить тебя, а потому что мне интересна эта сторона человека. Значит вот что делают люди, когда им за что-то стыдно.

— Ты никогда не чувствовал себя так, будто не в своей тарелки? Не испытывал неловкости перед другими?

Даниэль молчал, размышляя о чём-то своём, и мне показалось, что мои слова задели его, поэтому я поспешил извиниться:

— Я лезу не в своё дело. Можешь не отвечать, если тебе неприятна эта тема.

— Так зачем ты хотел меня увидеть? — перевёл он разговор в другом направлении.

— Если ты никуда не торопишься, можешь пойти в мою палату? Я хочу кое-что показать.

Он кивнул в знак согласия, и мои губы растянулись в улыбке. Дэн, наклонил голову набок и долго всматривался в моё лицо, зацепляясь взглядом за приподнятые уголки губ. Я стоял неподвижно, предоставляя ему возможность разглядеть меня. Признаться честно, мне очень хотелось узнать, почему же его так интересуют эмоции, но ещё раз я не посмел спросить. Сначала нужно было узнать друг друга поближе и заслужить его доверие и тогда, возможно, он сам захочет мне рассказать.

— Это улыбка счастья? — вдруг спросил Дэн.

— Да, я действительно сейчас счастлив.

— Интересно, — ответил он, и, посмотрев в зеркало, которое висело у меня за спиной, попытался повторить мою улыбку. — Похоже? — поинтересовался он у меня.

— Да, но чувства совсем другие.

— Не понимаю.

— Вот смотри, когда я улыбался, это было искренне, потому что на тот момент, я себя так ощущал. Но ты сейчас не испытываешь той радости, поэтому твоя улыбка кажется наигранной, — объяснил я.

— Сложно, — отозвался он, и пошёл по коридору, а я направился за ним.

— Да, человеческие эмоции очень сложные, ведь одной улыбки существует несколько видов, — согласился я, поравнявшись с ним.

— Думаю, они не так уж необходимы.

— В какой-то степени соглашусь с тобой, иногда, мне так хотелось бы ничего не чувствовать, но с другой стороны, так ты ощущаешь себя живым.

Даниэль резко остановился, и мне снова стало не по себе оттого, что сказал что-то не то. Больше всего я опасался того, что из-за моих необдуманных выражений, наша дружба закончится, даже не начавшись. И я уже собирался в очередной раз извиняться перед ним, однако он развернулся ко мне и сказал:

— Научи меня.

— Что? — не понял я его просьбу.

— Научи меня разным улыбкам.

— Но я…

— Пожалуйста, я буду стараться, как бы сложно это не было.

— Хорошо, но пообещай мне кое-что.

— Всё, что попросишь.

— Давай будем друзьями.

Желание Криса было слишком простым в выполнение. У меня уже был друг Лео, с которым мы общались ещё с садика, но в мои планы не входило обзаводиться ещё одним. Я никогда не думал просить Лео научить меня каким-либо эмоциям, но почему-то мне захотелось, чтобы кем-то, кто поможет мне больше понимать людей, был именно этот мальчишка, которого я видел второй раз в жизни. Стоя рядом с ним, я не ощущал той разницы, которая так явно проявлялась при общение с моими сверстниками. Может потому, что у него тоже были свои проблемы, и это каким-то образом связало нас невидимой нитью.

— Хорошо, — ответил я и протянул ему руку. Кристиан с порывом сжал её, с этого и началась наша история.

Десять лет спустя. Больница

— Теперь я понимаю, что ты просто использовал меня, — проговорил Кристиан. — Ты никогда не хотел быть мне другом, я просто был нужен тебе до той поры, как ты выработал свою обманную улыбку, — продолжил он, подходя вплотную к Дэну.

Осколки с каждым шагом превращались в пыль под его ботинками, а его длинный плащ стирал их следом. В лице не осталось и капли узнаваемости от прежнего парня: глаза в серых линзах, налились кровью, желваки играли на скулах, на шее выступили вены, руки сжались в кулаки, до боли впиваясь ногтями в