— Это… хорошо. Я рада, Тиб. Я очень рада, что тебе хорошо.

Тиберик обхватил ее за шею, приблизил губы к уху и прошептал:

— И тебе тоже будет лошадка. Ты только не печалься.

"Не надо мне ваших пряников, — подумала она, но промолчала.

Да и что скажешь пятилетнему малышу? Он не знает, что такое рабство в обмен на сохраненные руки, он понятия не имеет, что такое растертая ошейником кожа, и он, хвала Пастырю, даже не подозревает, как больно ставить печать Надзора.

Алька покосилась на Эльдора. Тот невозмутимо правил конем, думая о чем-то своем и глядя на дорогу, а она, глядя на его профиль, почему-то задумалась о том, что Эльдора называют ниат, это значило, что в его роду есть капелька королевской крови, и было странно, как это он стал стражем Надзора. Обычно стражей делали из мальчиков, оказавшихся не нужными никому. Из сирот, из беспризорников. Как ниат попал в их число?

В этот миг Тиб отлепился от ее руки, повернулся к Эльдору и пропищал:

— Вот бы и мне стать стражем.

Алька была готова поклясться, что в этот миг лицо ниата дрогнуло, исказилось судорогой страха, неприятия, ненависти. Но в следующее мгновение вновь окаменело.

— Тебе не стоит быть стражем, Тиберик, — глухо сказал Эльдор, — в этом нет ничего хорошего. Куда лучше окончить хорошую школу для мальчиков и поступить в королевскую академию Естественных наук.

— Ску-учно, — протянул Тиб.

— Не скучно. Если бы у меня была возможность выбирать, я бы выбрал академию.

Альке очень хотелось спросить, что же такого могло случиться, что ребенок из хорошей семьи попал в Надзор, но она не посмела. Во-первых, кто она такая, чтоб спрашивать, во-вторых, приор наверняка разозлится, гаркнет на нее, мол, не обязан я тебе отвечать. Но любопытно, конечно, было, потому что ходили слухи о том, что именно делали с детьми, из которых готовили стражей. Магии больше не осталось в этом мире, вся она ушла в Пелену, и чтобы сделать человека магом, проделывали с ним жуткие и весьма болезненные процедуры, коверкали саму человеческую сущность, насильно прививали способность творить волшбу.

Разговор сам собой утих, они ехали уже по улицам Роутона, все ближе и ближе к центру, и Алька забеспокоилась. Приор говорил о магазине готового платья, но ведь чем ближе к главной площади, тем дороже. Ей совсем не хотелось, чтобы на нее смотрели с жалостью и брезгливостью те расфуфыренные куклы, что обычно обслуживают богатых покупательниц. И только этот страх — стать посмешищем — подвиг ее задать вопрос.

— Ниат Эльдор, простите, а куда мы едем?

И невольно съежилась, ожидая то ли удара, то ли окрика.

— В "Золотой ирис", — совершенно невозмутимо, даже не поворачивая головы, ответил Эльдор.

— Золотой ирис, — Алька не сдержала возгласа, — но зачем? Зачем вы меня туда везете? Чем я так провинилась, что вы хотите меня мучить еще и там?

— А ну, тихо, — он недовольно нахмурился, и Алька сжалась в комок, — что за глупости? Никто тебя мучить не собирается.

Но ее уже было не остановить. Пусть, пусть лучше убьет ее, чем вот так…

— Посмотрите на меня, — твердо сказала Алька, — я тощая оборванка с фиолетовым пятном на пол-рожи. И вы хотите, чтобы мне подбирали платья… вот там? Чуть ли не в самом дорогом магазине Роутона? Да мы даже в лучшие времена обходили его стороной, туда же зайти страшно, такие цены…

На сей раз Эльдор удостоил ее взгляда, холодного, равнодушного.

— Снова будешь прыгать и убегать?

— Не буду, — буркнула Алька, — я помню про ошейник.

— Ну, вот и не надо, — он помолчал, а затем откровенно сказал, — моя жена всегда одевалась в этом магазине. Именно поэтому я и знаю… только этот магазин женской одежды в Роутоне. Да и меня там помнят.

"Жена. У него была жена"

Отчего-то осознание того, что у совершенно непрошибаемого, безжалостного, бесчувственного приора когда-то была жена, подействовало как ведро ледяной воды. Алька затихла и снова сжалась в комок в углу дивана.

"Была жена. Была… А может, и дети… были?"

— Мне жаль, — выдохнула она, — всегда тяжело терять близкого человека. Простите меня, я веду себя совершенно неподобающе. Конечно же, я ваша рабыня, и выполню все, что скажете…

— Терять? — он приподнял бровь, — в каком-то смысле да, я ее потерял. Но она жива, здорова и даже повторно вышла замуж, если сплетни не врут. А, вот мы и приехали.

* * *

Про магазин "Золотой ирис" Алька знала понаслышке. О том, что там зеркала во всю стену, что туда привозят коллекции от Пьера Монтен и Алисы Шейп, что там одеваются жены и любовницы важных людей Роутона. И вот теперь она испуганно жалась за спину Эльдора, в то время как сам он совершенно невозмутимо дожидался, пока лакей услужливо распахнет дверь. Тиб крутил головой и крепко цеплялся за руку приора так, что со стороны их вполне могли принять за отца и сына. Но это было не так. Алька не удержалась и вздохнула. Горько стало оттого, что Тиберик так быстро забывал родителей, так легко купился на доброе отношение к себе совершенно чужого человека. Как будто ее любви не хватало.

— Идем, — бросил через плечо приор, они с Тибом уверенно прошли внутрь магазина.

Алька понуро брела следом, но когда вошла, все-таки не сдержала восхищенного вздоха. Да и какая девушка не мечтала бы делать покупки в подобном месте? Сверкающий полированный пол, ряды манекенов и безбрежный океан стеллажей, полок, стеклянных витрин. Обежав взглядом пространство магазина, Алька пришла к выводу, что здесь можно приобрести все, начиная от панталон и заканчивая верхней одеждой. Она встрепенулась при виде теплого платья в крупную серую клетку — когда-то подобное видела в каталоге Пьера Монтен, и здесь, в "Золотом Ирисе" это было именно платье от Монтен, с идеальными строчками, из великолепной, дорогой тонкой шерсти. Встрепенулась — и сникла. Какое все это имеет значение сейчас? Когда перед всеми она не человек, а так, опасная зверушка, которая и контролировать себя не может?

Между тем из сверкающих недр магазина к Мариусу выплыли две красотки в совершенно одинаковых форменных платьях — тоже в клетку, только синюю.

— Доброго дня, — от волнения Алька слышала голос Мариуса как сквозь вату, — я Эльдор, новый приор Роутона, фье. И мне нужно, чтобы вы одели на сезон вот эту девушку.

И шагнул в сторону, открывая замершую Альку взглядам продавщиц.

Алька оцепенела. Сейчас… сейчас они скривятся и скажут, что двуликих здесь не обслуживают. А на нее будут смотреть с презрением и страхом. Ну, так, как обычно в Роутоне смотрят на таких, как она.

— Мы будем счастливы вам помочь, — прощебетали красотки.

— Два простых, домашних платья, — неторопливо продолжил приор, — и одно выходное. И все, чего она захочет. Белье, шали, шарфы, перчатки… Что там еще может понадобиться.