А еще час спустя они с Мариусом за руку шли по аллее к школе для мальчиков. Свободной рукой Алька прижимала к себе пухлый сверток, содержимое которого предназначалось Тиберику и над которым, посмеиваясь, как следует поработал приор Эльдор.

В Эрифрее действительно было чуть теплее, чем в Роутоне, но все равно зима неотвратимо вступала в свои права. Небо затянуло сизыми тучами, и нет-нет, да срывались мелкие снежинки.

Пришлось немного подождать в холле, пока Мариус ходил позвать воспитателя, чтоб тот привел Тиба. Она подумала о том, что стоило бы потом зайти к директору, чтоб поблагодарить его за "Дыру в стене", которая вдруг сыграла решающую роль во всем происшедшем. Но директор — чуть позже. Они обязательно пойдут к нему, и Мариус, возможно, даже расскажет о том, что произошло на самом деле. Сейчас стоило дождаться Тиба.

Сперва вернулся Мариус. Подошел к ней и, положив ладони на талию, притянул к себе. Алька подняла голову, рассматривая лицо мужчины, которого любила. Она каждый раз на него смотрела, и словно бы не могла налюбоваться. И как он ей мог казаться некрасивым, злым и старым? Благородное лицо. Высокий лоб, черные брови вразлет. Выразительные глаза, в которые смотришь словно в чашку кофе с вишневым ликером. Твердый подбородок. И красиво очерченные губы, которые умеют быть такими нежными. Как она раньше не рассмотрела? Или наоборот, рассмотрела, но не сразу поняла, что именно увидела?

— Волнуешься? — тихо спросил Мариус.

— Немножко, — прошептала Алька, — даже не знаю, как ему сказать.

— Я скажу, — решительно ответил он.

В этот миг из арочного прохода вынырнул воспитатель, за которым шел Тиберик. Алька смущенно отодвинулась от Мариуса, с удивлением разглядывая брата. Ей казалось, что за прошедшие дни Тиб как-то резко вытянулся, подрос, и личико обрело очень вдумчивое выражение. И как-то он очень стал похож на своего отца, приемного отца Альки. На Тибе была темно-коричневая школьная форма, штанишки и курточка, и белая форменная рубашка.

— Алечка, — воскликнул он и остановился, как вкопанный.

Прижал ладошки к груди, глядя на нее широко распахнутыми глазами, и уже чуть тише добавил:

— Какое пла-атье.

Потом взглянул на Мариуса и решительно побежал к нему, порывисто обхватил за ноги и обнял, прижимаясь лбом к полам черного сюртука.

— Ниат Эльдор. Я по вам ужасно, просто ужасно соскучился. И Алечку ждал… А это вы ей платье купили?

Мариус потрепал мальчика по макушке, потом мягко отстранил его.

— Я и тебе кое-что купил.

Тут Алька сообразила, что самое время вручать подарок, и что Тиб первым обнял Мариуса, а вовсе не ее. Но она не рассердилась, наоборот. Мальчики — они всегда тянутся к мужчинам. И дружба у них тоже мужская, и интересы свои, другие. Отверткой в артефактах поковыряться, или там из деревяшек кораблик мастерить.

Она присела на корточки перед Тибом и протянула ему сверток.

— Тиб, это тебе.

— А что это?

— Открывай, тебе наверняка понравится, — сказала Алька и, не удержавшись, погладила его по щеке, — открывай.

Ведь это по-прежнему был ее маленький братик, такой родной и любимый.

Внутри оказалась самая обычная жестяная банка с печеньем, перетянутая алой лентой.

— Отрывай-открывай, — добавил Мариус, — попробуй одно. Я думаю, понравится не только тебе, но и твоим соседям по комнате.

Тиберик недоверчиво глянул на него, а потом, решившись, потянул за ленту, развязывая декоративный бант, снял крышку.

Печенье, которое лежало внутри, и выглядело вполне обычным овсяным печеньем с сахарной глазурью. Однако, стоило Тибу взять одно, как оно, рассыпая золотые искры, выпрыгнуло из пальцев, подскочило высоко над головой, а затем, сделав круг, мягко приземлилось обратно Тибу на ладонь.

— Ух ты, — только и выдохнул он, — а его есть-то можно?

Мариус, которому и самому, видать, понравилось выступление печенья, усмехнулся.

— Конечно, можно. Но только когда оно полетало и осталось без магии.

— А если его есть с магией? — серьезно спросил Тиб, — я тоже летать начну, как печенье?

Мариус озадаченно глянул на Альку, но она только строго поджала губы. Еще чего не хватало. Полная школа летающих мальчишек.

— Люди от этого не летают, — сказал Мариус, — послушай, Тиб, мне нужно сказать тебе кое-что важное.

Тиберик с опаской откусил уголок печенья, пожевал.

— Вкусное. Спасибо вам, ниат Эльдор. Можно я всех угощу?

Мариус улыбался как-то особенно светло, и Алька поймала себя на том, что готова бесконечно долго смотреть на эту улыбку.

— Только выслушай сперва, — строго сказал он, — я сделал твоей сестре предложение, и она ответила согласием.

Тиб непонимающе захлопал глазенками, испуганно посмотрел на Альку.

— Я выхожу замуж за ниата Эльдора, Тиб, — пояснила она.

— А-а-а, вот что, — Тиберик напустил на себя важный вид, — выходи, конечно. Где еще такого жениха найдешь. Лучше уж точно не попадется. А вы, ниат Эльдор, не будете ее обижать?

— Не буду, — серьезно пообещал Мариус, — клянусь, не буду Больше никогда.