– Погоди, – перебил я его. – Ты же сказал, что сушильщика в логове не было. Так?

– Ну! – выдохнул белорус и сразу съёжился, словно из него весь воздух вышел.

– Тогда откуда взялись такие подробности?

– Так я, это, видел глубокие борозды на стенах, на потолке пыль и сажа местами стёрты, будто макушкой кто-то касался, на полу трупы мумифицированные… – Сталкер смутился, опустил глаза и закончил еле слышно: – Вот я и подумал.

– Подумал он, – фыркнул Гиви. – Да эти бродяги сами могли там давным-давно окочуриться и высохнуть до такого состояния. А борозды твои кто угодно мог процарапать, когда артиллерию из капонира вытаскивали.

Внезапно меня посетила одна идея: храбрый до отчаянности Бульбаш в этот момент вёл себя как распоследний трус, пугая себя надуманными страхами. Подобная история случилась со мной и Байкером, когда мы шли с ним в Припять по заданию Чахлого. Бандит тогда вколол нам яд с отсрочкой действия в сорок восемь часов и велел притащить из Припяти аналог уничтоженного Арамисом блока управления пси-генератором, обещая взамен противоядие. Мы отправились в заброшенный город, разумеется, не для того, чтобы исполнять прихоти ублюдка. Был у нас другой план, основанный на голом энтузиазме с изрядной долей чистого авантюризма. Как ни странно, этот план сработал, пусть и со значительными коррективами. Мы освободились от яда в крови, Байкер вспомнил, кто он есть на самом деле, и нашёл дорогу домой, в реальность, из которой когда-то появился здесь, как и я. Ну а меня ждала другая судьба. Я встретил тут свою любовь, отыскал давным-давно пропавшего отца, вернее, того, кем он стал, разрушил связывающий оба мира мост и навсегда остался в ставшей для меня родной Зоне. В тот раз на меня с Байкером повлияла пыльца повилики. Может, с Бульбашем произошло нечто подобное?

– Эй, Бульбаш, а там, в каземате, никаких растений, грибов или плесени на стенах не было?

Сталкер удивлённо посмотрел на меня: мол, с чего это я ботаникой заинтересовался. Потом наморщил лоб, словно вспоминая, и с усилием произнёс:

– Вроде бы нет. Не помню. Хотя постой, какой-то чёрный налёт на стенах и потолке там всё-таки был. Я сначала подумал, что это сажа, а когда соскрёб немного со стены, растёр между пальцами и понюхал, понял, что ошибался.

– Всё ясно. Скорее всего, то, что ты принял за сажу, – либо галлюциногенная плесень, либо грибок. Гиви прав: следы на стенах могли остаться, когда с мясом выдирали орудие из креплений. Это могли сделать военные или те же сталкеры – например, из «Борга» или «Воли», – слыхал я, в лагере у тех и других есть серьёзная артиллерия. А бродяги могли и в самом деле найти свою смерть без помощи мутанта-кровопийцы. Да и будь там логово сушильщика, ты бы наткнулся на него спящего. Эти твари предпочитают бодрствовать по ночам, а днём отсыпаются, набираясь сил для предстоящей охоты. – Говоря это, я отстёгивал от пояса флягу со спиртом. Он, как известно, не только прекрасный антирад, но и универсальный антидот. – На-ка вот, хлебни.

Сталкер взял флягу, скрутил крышку, запрокинул голову и сделал пару громких глотков. Потом шумно выдохнул и вернул затянутую в брезент ёмкость мне.

– Ну как, лучше? – спросил я, возвращая фляжку на место.

Бульбаш кивнул. Лицо его порозовело, а в глазах опять появился знакомый блеск.

– Вот и славно. Всё, парни, хорош демагогию разводить, возвращаемся к «пассажирам» – и за дело, а то и так столько времени зря потеряли. Не знаю, как вы, а я намереваюсь вернуться в «Светлый» до темноты.

Сталкеры покивали и полезли в ров, а я повернулся к Насте. Всё это время она демонстративно стояла в сторонке, словно не замечая нас.

– Настёна, – позвал я громким шёпотом, так, чтобы «пассажиры» не услышали. Хотя, как они могли услышать? Дождь уже разошёлся не на шутку и надёжно заглушал шорохом капель посторонние звуки.

Настя по-прежнему стояла ко мне спиной и делала вид, что не слышит. Я посмотрел на ребят. Бульбаш уже выбрался из полузасыпанного рва, держась за растущую на краю иву, присел и протянул руку помощи другу.

– Настя! – слегка повысил я голос. Реакции опять не последовало. Тогда я шагнул к жене, взял её за локоть и повернул к себе. – Чего молчишь? Обиделась, что ли? Нашла время отношения выяснять. Вернёмся домой, там обо всё поговорим, а пока марш на ту сторону, нечего мне тут дисциплину разлагать.

Я развернулся и зашагал к краю рва. Вскоре Настя нагнала меня. Я хотел ей помочь, но она оттолкнула мою руку и сбежала вниз по крутому уклону. Уже в самом конце она поскользнулась и чуть не грохнулась в большую лужу на дне. Несколько энергичных взмахов руками помогли ей удержать равновесие. Она осторожно, приставными шагами, обошла вытянутый в длину резервуар дождевой воды и с грацией лани поскакала к противоположному склону. К тому времени Гиви уже выбрался с помощью Бульбаша на поверхность. Вдвоём они схватили подбежавшую к ним Настю за руки, и она буквально взлетела на заросший травой и нависающий над глубокой канавой земляной козырёк. Потом они помогли выбраться мне (я сам едва не повторил Настину ошибку и чудом не плюхнулся в рыжий от глины водоём), и наш маленький отряд воссоединился.

Пока нас не было, ассистенты зря времени не теряли. Едва угроза в виде собак миновала, учёные снова приступили к работе: сделали недостающие снимки и взяли дополнительные образцы. Косарь ещё и сбегал в так напугавший Бульбаша каземат и провёл там кое-какие исследования. Слава Зоне, парень догадался опустить забрало шлема и не надышался ядовитыми спорами, а то бы и этого умника пришлось спиртом отпаивать.

К тому времени, как мы добрались до следующего пункта исследовательской миссии, дождь разошёлся не на шутку и грозил перерасти в ливень со шквалистым ветром. Видимость снизилась, и даже мне стало трудно замечать разбросанные повсюду деструктивы. В таких условиях продолжать движение означало найти скорую смерть, а это в наши планы не входило.

Учёным предписывалось собрать сведения о состоянии подземных сообщений между укрепрайонами. Вход в нужные им коммуникации как раз находился внутри обросшего рыжим и зелёным лишайником бетонного колпака с узкими пулемётными бойницами по центру и флангам. Так что мы, не раздумывая, решили переждать непогоду под землёй.

Изъеденная ржой железная дверь с противным скрипом повернулась на старых петлях и, открывшись на треть, уткнулась острым углом в травянистую кочку. Щель оказалась достаточно широкой, чтобы мы могли протиснуться в неё поодиночке. Даже Бульбаш с его габаритами без проблем пробрался внутрь заброшенного укрепления.

Снаружи непогода ещё больше разбушевалась, так что день практически превратился в ночь. Первым делом мы надели противогазы и закрепили тактические фонари: Настя и Гиви – под стволами автоматов, а мы с Бульбашем – на широких масках наших «намордников». У ассистентов в шлемы были встроены мощные источники освещения. Научники включили их сразу, как только оказались внутри бункера.

Когда подготовка была закончена, Гиви наклонился, подцепил откидную ручку крышки люка и потянул на себя. Массивный металлический блин поднялся с отвратительным скрежетом, открывая лаз. Белые клинки света наших фонарей пронзили чернильную густоту спускного отверстия, зашарили по стенкам трубы, выхватывая из тьмы бетон горловины и уходящие вглубь металлические скобы лестницы. С погрызенных коррозией перекладин свисали длинные бороды не то лишайника, не то пыли. Покрытые каплями испарины, они казались усыпанными бриллиантами и походили на бесценные произведения ювелирного искусства.