* * *

– Железя-ака-а-а! Мухоо-ол! Гр, куда подевались? Господин Воль, гр, где вы все? – почти не переставая выкрикивал Пуслан, бредя по зыбкой болотистой почве.

Через плечо тролля был перекинут рыболовный ящик, в правой руке – вырванная с корнем березка, которой он при каждом шаге тыкал перед собой, не желая неожиданно искупаться в скрытой под водой яме. Левая рука висела на перевязи. Мало того что Пуслан ее сильно ушиб, так еще и локоть разодрал, и теперь запах тролльской крови, пропитавшей перевязь, привлекал бесчисленных болотных насекомых, с гудением кружащих над его головой.

Впрочем, на кровососов Пуслан меньше всего обращал внимания. Гораздо больше он жалел об утопленном во время катаклизма на озере Зуро ломе, заменявшем ему пешню для выдалбливания во льду лунок. И подстраховочных воздушных шариков тоже было жалко: сейчас в этом болоте они могли бы сослужить грузному троллю немалую службу.

Но и эти потери были пустяковыми по сравнению с исчезновением друзей, с которыми он вместе ловил рыбу на льдине! Утешало лишь то, что сам Пуслан спасся, вынырнул из воронки, образовавшейся на озере Зуро, и очутился здесь, на болоте. Значит, и остальные могли так же спастись. Значит, их необходимо найти, ведь он как-никак был избран капитаном мормышечников-первокурсников и отвечал за своих подопечных.

– Эй, гр, Пуслан тут! Где вы?

От того места, где он очнулся, Пуслан пустился в розыски концентрическими кругами, постепенно расширяя поиск. Он брел, выкрикивая имена друзей, призывая откликнуться хоть кого-нибудь. Местность вокруг вселяла неприятные ощущения. Хилые кустики и деревца, то тут, то там торчащие из дурно пахнущей воды, были покрыты бугристой черноватой корой с темно-зеленым мхом, на кривых ветках почти не было листьев. Когда тролль ненароком задевал деревья, с них слетали новые полчища насекомых, и гудение над головой усиливалось.

Пуслан не отчаивался. Он готов был искать до тех пор, пока не найдет друзей либо не свалится от усталости. Силенок у тролля хватало, потеря крови пока не беспокоила, а проголодавшись, он собирался подкрепиться рыбой, которую успел наловить во время соревнований, хранившейся в рыболовном ящике, закинутом за спину…

Сначала в нос ударила резкая, покрывающая все остальные запахи вонища. Затем Пуслан обнаружил ярко-желтое когтистое щупальце, валявшееся в небольшой лужице цвета куриного желтка и издававшее эту самую вонь. И только потом внимание привлек блеск в кустах.

– Гр, вот! – обрадовался Пуслан. – Большая вода меня забери, гр, да это гномий топор!

Подняв любимое оружие гномьего племени, тролль вытер о мох испачканное лезвие и прочитал выгравированную на нем надпись: «Четвеерг 202».

– Гр, молодец Четвеерг! Медузу убил!

Судя по невыносимому запаху и цвету, гном или тот, кто пустил в дело топор, в самом деле отрубил ядовитое щупальце трехлапистой болотной медузе, которая, как известно, обязательно погибает, лишившись одного из трех своих отростков. Но погибает не мгновенно – прежде сделав все возможное, чтобы настигнуть своего убийцу. Внешне действительно схожие с обыкновенными морскими соплеменницами, трехлапистые болотные медузы превышали размером высокую собаку и могли совершать далекие прыжки даже на двух щупальцах, не говоря уже о том, что были способны довольно далеко и прицельно выплевывать парализующий жертву яд.

– Эй, Четвеерг, ты где? – вновь закричал тролль. – Пуслан тут.

Присмотревшись, он заметил на влажном мху примятости, явно оставленные чьими-то ногами, и, заткнув за пояс топор сокурсника, пошел вдоль них, все так же тыкая перед собой кривой березкой.

Нельзя было сказать, что Пуслан очень уж привязался к задаваке Четвеергу Двести второму, пусть даже им вместе достаточно довелось пережить во время противостояния Прорыву. К тому же издревле сложилось, что тролли и гномы не очень между собой ладили. Но не бросать же в болоте товарища, который лишился оружия и подвергается нешуточной опасности!

Не прошел Пуслан шагов двадцати, как на мху, помимо следов ног, появился прерывистый след желтой слизи.

– Гр, гр, – удовлетворенно, но в то же время обеспокоенно выдавил тролль.

Получалось, что направление поиска Четвеерга он выбрал верное, но с другой стороны – раненая медуза, по-видимому, стремилась добраться до гнома с не меньшей прытью. Поэтому, когда впереди на кочке показалось ярко-желтое пятно, Пуслан прибавил ходу и даже отбросил в сторону березку, вместо которой зажал в руке топор.

Однако, чтобы справиться с трехлапистой болотистой медузой, топор уже не понадобился. Вонючая тварь сдохла на кочке, так и не добравшись до гнома.

Или все-таки добравшись?

Пуслан затылком ощутил устремленный на себя взгляд, резко повернулся и увидел росшее неподалеку дерево. Ствол его, не в пример остальным росшим на болоте деревьям, был довольно толстым. Но еще толще была длинная ветка, которая на уровне тролльей головы под прямым углом отходила от ствола и имела посредине странное изогнутое утолщение.

Сразу обо всем догадавшись, Пуслан в несколько прыжков оказался под веткой самого опасного для живых существ дерева со странным названием «вораз». Птицы никогда не вили гнезд на его ветках, белки, другие мелкие животные, и даже муравьи, старательно избегали вораз: ведь стоило кому-то прикоснуться к этому редчайшему дереву, как липкая смола вмиг приклеивалась к жертве, а гибкая кора незамедлительно начинала ее оплетать – до тех пор, пока не образовывался нарост, со временем рассасываемый хищным стволом.

Гном Четвеерг Двести второй избежал щупалец и яда трехлапистой медузы, но угодил в не менее смертельную ловушку, и сейчас, полуобернутый вокруг ветки, почти до носа укутанный корой, имел возможность лишь умоляюще смотреть на тролля. Не теряя драгоценных секунд, Пуслан размахнулся и, вложив в удар всю свою троллью силу, рубанул топором по основанию ветки. Если бы удар оказался чуть-чуть послабей, лезвие топора навсегда бы увязло в смоле вораза, но удар был сильным, и потомственный гномий топор в очередной раз выручил хозяина. Ветка свалилась на мох, едва не придавив срубившего ее тролля. Пуслан успел отскочить, но, увидев, что язык коры, продолжая расти, вот-вот наедет Четвеергу на нос, примерился, аккуратно стукнул и мгновенно выдернул не успевший увязнуть в смоле топор, отрубив вместе с хищным отростком значительный кусок гномьей бороды.

– Мм… с-спасибо, громила, – только и смог сказать Четвеерг, челюсти которого едва двигались.

– Гр, гр, Пуслан тут. – Тролль, забывший о раненой левой руке, вытер пот, выступивший на лбу. – Спасибо – рано! Смола сейчас разъедать тебя начнет, гр! И гном, разрушающий скалы, падет жертвой дерева. Вот будет смешно, гр, гр…

– Не-э-э-эт! – уже во весь голос взмолился Четвеерг. – Сделай что-нибудь, громила, сделай, Пусла-анчик…

– Гр, так кто я? Громила или Пусланчик? – спросил тот, строго глядя на гнома, буквально обернутого вокруг ветки, кора которой, образовывая все новые и новые языки, продолжала плотоядно удлиняться. – Какой же я громила?! Я, гр, очень добрый тролль!!!