— Конечно, босс, — сказал Феликс, хотя в его тоне сквозило раздражение из-за того, что его понизили до работы шофера.

Я не оглядывалась на Уиллеми, когда мы уходили. На самом деле я его не знала и больше скорбела о потере еще одного опытного куратора, чем друга. Но собиралась надрать задницу Тэкери за эту смерть.

* * *

На этот раз Дэвид ехал на пассажирском сиденье. Майло занял место позади Кисмет, так что мы с Вайятом сели вместе сзади. Мы не разговаривали, просто старались поддержать друг друга. Десять кураторов в городе знали друг друга, для них важно работать вместе, тогда как большинство охотников общались только с двумя своими напарниками по Триаде. Вайят и Кисмет наверняка тяжело восприняли убийство Уиллеми.

Я видела горе Вайята в напряженной линии его плеч и в том, как он сжал челюсти. И даже слышала, как он скрипел зубами. Он хотел взорваться или сломаться, но не мог позволить себе такой роскоши. Так что я сидела рядом, положив руку на его левое колено, молча его поддерживая. Это было все, что я могла сделать в течение получаса езды.

Учебный лагерь больше походил на тюрьму, чем на отель. Высокие стены под напряжением огибали весь периметр почти в две мили, а под ними тянулись глубокие укрепленные барьеры. Он располагался в долине почти в двадцати милях к югу от городской черты, рядом с грунтовой горной дорогой, на которой нет никаких указателей. В пятнадцати ярдах по дороге, окруженный густым подлеском и всевозможными минами-ловушками, находился первый блокпост — единственные ворота, куда можно попасть только по пин-коду. Они имелись только у кураторов; как только охотники закончили обучение, мы никогда не должны были возвращаться без сопровождения.

Как только Кисмет остановилась, чтобы ввести свой код, мой пульс участился. Я не возвращалась сюда с тех пор, как закончила свое обучение четыре года назад. Я пыталась забыть о людях, которым причинила боль, забыть свою собственную агонию.

Вайят выпрямился и накрыл мою руку своей. — Возможно, будет безопаснее, если ты затаишься, пока мы достанем флаконы, — сказал он.

Дэвид напрягся после того, как мы проехали через ворота. Левой рукой он с такой силой сжимал подлокотник, что сиденье дрожало. Даже Майло чувствовал себя неловко, ерзая на своем месте, когда внедорожник с грохотом мчался по грунтовой дороге к нашему личному аду.

— Может быть, нам всем стоит остаться, — сказала я, и Вайяту не пришлось спрашивать, кого я имею в виду. Он просто кивнул.

Подлесок внезапно расступился. За ним лежала залитая солнцем поляна.

Шесть зданий составляли основной комплекс, и на взгляд постороннего он выглядел как небольшой общественный колледж. Бетонные конструкции варьировались по высоте от одноэтажных до шестиэтажных. Они были чистыми и выкрашены в цвет слоновой кости, их простые жестяные крыши блестели на солнце. Окна, закрытые стальными решетками, не казались совершенно неуместными, учитывая внешнюю безопасность.

За этими шестью зданиями: общежитиями, столовой, лазаретом, классными комнатами, крытым спортзалом — тянулась полоса густых сосен. За ними, вне поля зрения, мы провели большую часть наших тренировок. Город-призрак для маневров и тактики, полосы препятствий для проверки рефлексов, бассейн для водных упражнений и игр на задержке дыхания, тир для ружей и арбалетов, мишени для метания ножей. Все, что нужно нашим тренерам для создания идеальных машин для убийств.

Мы держались подальше от комплекса. Кисмет припарковалась перед самым дальним от входа двухэтажным зданием размером с половину футбольного поля — одним из двух зданий, в которые стажерам вход запрещен. На его дверях были знакомые замки с клавиатурой, решетки на всех окнах, и здание выглядело тихим, словно морг. На самом деле весь комплекс казался странно тихим.

— Трумен, пойдем со мной, — позвала Кисмет, перебирая ключи. — Остальные, пообщайтесь немного.

Ей не пришлось просить дважды. Вайят сжал мое колено, а затем вылез вслед за Кисмет. Они исчезли внутри здания.

Дэвид повернулся лицом к нам. — Кому еще не очень комфортно здесь находиться?

Мы с Майло подняли руки. Я улыбнулась этой демонстрации солидарности.

— В тот день, когда вышел из этих ворот, — начал Майло, — я поклялся, что никогда не вернусь. А теперь что происходит? Я помогаю перемещать самых уродливых и жутких тварей из лесной лаборатории в отдел исследований и разработок.

Я вздрогнула от этих слов. — Я тоже никогда не хотела возвращаться. Думаю, я как бы сдержала это обещание, так как это не то тело, в котором тренировалась тут.

— Мы страдали, — сказал Дэвид. — Они не рассказывают о страданиях, когда предлагают приехать сюда.

— Большинство из нас не в состоянии отказаться.

— С другой стороны, — произнес Майло с фальшивой бравадой, — мы выжили — значит, мы счастливчики, верно?

Мы промолчали. Я дернула нитку в шве джинсов, желая скорейшего возвращения наших кураторов. Даже в лучшие времена не любила вспоминать прошлое, а учитывая нынешнюю компанию и местоположение, это определенно было в списке худших моментов.

— Другой твой товарищ по команде, — сказал Дэвид Майло, — потерял руку на прошлой неделе. Как он поживает?

— Выздоравливает, — ответил Майло.

— Это не просто, чувак. Он мог иметь в виду что угодно: трудно отрубить другу руку ради сохранения его жизни, или что тяжело жить с одной рукой. Майло не стал просить разъяснений, и комментарий на какое-то время повис в тревожной тишине.

Краем глаза я заметила движение. И повернулась к окну со стороны пассажира. Вереница из шести молодых людей, самые старшие из которых были подростками, бегали трусцой у края линии деревьев, во главе с пожилым мужчиной в синем спортивном костюме. Время физической подготовки. На пике своего развития я могла пробежать четырехмильный горный маршрут менее чем за двадцать минут. Я сомневалась, что смогу пройти тот же путь за два часа в этом новом теле.

Дело не в том, что я унаследовала тело в плохой физической форме, а в том, что оно не натренировано. Я была фигуристой, но подтянутой. Мои мышцы не гудели с той силой, которой я когда-то обладала, или той гибкостью, которую приобрела за шесть месяцев упорных тренировок. Я не надеялась снова вернуться к этому режиму, но теперь мне вроде как нравилась мягкость моего тела. Более округлые бедра, полная грудь, определенно более женственная. Впервые в жизни я почувствовала себя женщиной.

— Будь я проклят, — воскликнул Майло.

Он смотрел в окно со стороны водителя. Я прищурилась, проследив за его взглядом. В дюжине ярдов из столовой вышел мужчина. Одетый в знакомые черные