Элоиза вспомнила тот день. Ее мать впала в ужасную истерику. Она плакала, молила, заклинала. Ею двигал страх потерять то, что она любила больше, чем себя и свою дочь — проклятые таблетки.

— И я согласилась. Согласилась молчать об отвратительной тайне моей матери. Чтобы мама была счастлива. Чтобы отец получил то, чего хотел.

Только теперь Одиру стали ясны причины странного поведения тещи. После его свадьбы с Элоизой ее родители переехали в Кувейт, и с тех пор принц с ними не встречался.

— Значит, ты хотела использовать свой трастовый фонд, чтобы помочь матери?

— Нет, она по-прежнему живет с моим отцом. После того как я покинула Фаррехед, я жила у своей подруги, с которой мы вместе учились в университете. Она всегда так понимающе относилась к моим рассказам о маме и ее проблемах. Я раньше не догадывалась, почему, но когда приехала в Швейцарию, узнала, что Натали и сама наркоманка. Родные отказались с ней общаться, и ее положение в тот момент было куда хуже, чем мое. Я хотела оказать подруге помощь — ту, от которой отказалась моя мама, но для этого мне нужны были деньги. В Цюрихе есть замечательный медицинский центр, специализирующийся на лечении наркомании. Однако к тому времени, когда Натали попала туда, ее здоровье было основательно подорвано. Ей требуется пересадка почки, но Натали почти в самом конце списка пациентов, ожидающих донорские органы. Навещая подругу в медцентре, я перезнакомилась почти со всем персоналом. Узнав, что центру требуется помощник финансового директора, я подала заявление и получила эту должность. — Элоиза печально улыбнулась. — Да, твоя жена, принцесса Фаррехеда, полгода работала секретарем. — Она невольно рассмеялась над странностью этой ситуации и продолжила, коснувшись руки Одира: — Но завтра я получу доступ к своему трастовому фонду и смогу использовать эти деньги, чтобы помочь Натали. И еще я собираюсь спонсировать медицинский центр в Цюрихе, который закроется в течение этого года, если не получит существенных инвестиций. Я никогда не стремилась к богатству или высокому положению в обществе, Одир. Я просто хотела…

— Помочь матери? Помочь подруге? Помочь моему брату? — Принц еле сдержал проклятие, вертевшееся на языке. — Почему ты не рассказала мне об этом? — спросил он, думая о том, что мог бы сделать, чтобы облегчить бремя Элоизы.

— Потому что тебе надо управлять своей страной.

С болью в душе Одир подумал, что жена права.

— А еще потому, что я понятия не имела, есть ли тебе до этого дело. Несмотря на то что наши отношения до свадьбы были довольно теплыми, я не знала, достаточно ли мы близки, чтобы делиться друг с другом такой горькой правдой. К тому же, я боялась, что мой отец узнает о нарушении мной договора и отберет у меня трастовый фонд. Тогда я никому не смогла бы помочь. Если бы правда вышла наружу, то я нарушила бы обещание, данное маме, чтобы защитить ее и сохранить семью. Как ни печально это звучит, отец никогда не любил меня. Но потерять маму для меня было бы…

Одир взмахом руки остановил ее, чтобы из ее рта не вырвались слова, способные ранить его подобно пулям. Потому что он, как никто другой, знал, каково это — потерять любовь матери. Ему была знакома глубокая, жгучая боль утраты, которая, однажды пронзив сердце, навсегда его изменила.

— Я доверяю тебе, Одир. Я знаю, ты никому не расскажешь то, что услышал от меня, и ничего не предпримешь, потому что иначе это поставит под угрозу Натали и мою маму.

Одир отвел глаза, не выдержав взгляда Элоизы, полного ожидания и надежды. Его разум лихорадочно обдумывал полученную информацию, теперь он видел свою жену вовсе не такой, какой считал ее последние полгода — с той ночи, когда застал ее целующейся с Джарханом.

Выяснилось, что женщина, казавшаяся слабой и бесхарактерной, обладает стальной волей. Она терпела его пренебрежение, а до этого не раз пострадала от тех людей, которые должны были любить ее и защищать: отца, матери и даже мужа.

Элоиза так много вынесла и не отступила перед испытаниями. Она поступила так, как должна была, и это восхитило Одира, заставило зауважать свою жену. Он не встречал больше никого с таким сильным характером.

И она доверила ему свои тайны. Одир ощущал, что его чувства к Элоизе изменились. Теперь больше всего на свете он боялся потерять не свой трон, не свой народ, а эту женщину и ее доверие.

— У меня есть деньги, и я охотно дал бы их тебе, чтобы ты помогла матери и подруге.

— Но стал бы ты меня слушать шесть месяцев назад, когда считал, что я могу спать с твоим братом? Ты бы выслушал меня шесть часов назад, когда видел во мне лишь охотницу за богатством, вышедшую замуж за принца по расчету?

Его молчание было красноречивее любых слов, и это причинило Элоизе неожиданную боль. Она опустилась на скамью возле обогревателя и отвернулась, не желая продолжать бесполезный разговор.

Спустя несколько мгновений Элоиза почувствовала, как Одир сел рядом с ней. Казалось, в этот момент они перестали быть королем и королевой, превратились просто в мужчину и женщину, сидящих под необъятным звездным небом. Оба молчали, глядя вдаль, погруженные в свои мысли.

Элоиза с отчаянием думала о том, что этот разговор о прошлом, о грязных тайнах, безвозвратно отдалит ее и мужа друг от друга, они больше не смогут быть вместе.

Она чувствовала тепло его кожи и старалась подольше задержать в своих легких воздух, наполненный ароматом одеколона Одира. Элоиза больше не хотела думать о том, куда заведет их эта ночь. Теперь она ощущала лишь растущую внутри жадную потребность того, чтобы Одир овладел ею, прогнал прочь все раздумья и сомнения.

Что-то между ними неуловимо изменилось. Воздух словно наэлектризовался. Элоиза слышала свое неровное дыхание и понимала, что стоит Одиру сейчас ее коснуться, и огонь, разгорающийся в ее теле, мгновенно превратится в пожар.

Никогда раньше Элоизу не охватывало такое сильное желание. Да, она испытывала плотское влечение к Одиру до брака. Но теперь ее сердце готово было взорваться в груди, потому что она уже знала, к чему это желание приводит, что может произойти между ними.

— Элоиза…

Он произнес ее имя, словно пытался о чем-то предупредить. Как будто что-то обещал.

— Заставь меня хоть ненадолго обо всем позабыть, Одир. Прошу тебя!

Элоиза злилась на себя за ту беспомощность, которую ощущала, за страх, что муж откажется от ее просьбы.

Одир придвинулся к ней и прижал ее к своей груди. Он был околдован этой женщиной. Каким-то образом она умудрялась отвлечь его от темных мыслей и вызвать в нем невероятное желание. Вот и сейчас он мгновенно возбудился.

— Однажды, хабибти, — поддразнил он жену, — я все-таки отведу тебя на кровать. Но сейчас я просто не могу дольше ждать.

Она полулежала между его ног, опираясь на его грудь. Изящные плечи Элоизы были так близко, что Одир мог поцеловать их. Он обнял жену, провел языком по ее шее, скользнул ладонями вверх по загорелым рукам, затем большими пальцами рук коснулся ее груди. Элоиза вздрогнула, прижалась ягодицами к его паху. «Боже, она с ума меня сведет!» — мелькнуло в голове у Одира.