— Какая ж ты надоедливая дрянь! Нигде от тебя покоя нет.

Из-за спины рыжика вышла та самая брюнеточка, что вешалась на Стефана. Мои глаза буквально вылезли из орбит, когда я ее здесь увидела.

Не успела я опомниться, как песок, на котором я стояла, превратился в зыбучий. И чем больше я пыталась освободиться, тем сильнее он меня засасывал. Лукас пытался было кинуться ко мне, чтобы помочь, но эта девка спеленала его, как паучиха, до груди какой-то липкой субстанцией, нею же заклеив ему рот.

— Какая прелесть — она ехидно скалилась, глядя то на меня, беспомощно барахтающуюся уже по талию в песке, то на рыжика, что-то мычащего и дергающегося всем телом, в попытках освободиться.

— Сейчас я доберусь до тебя, мымра, посмотрим, как ты будешь улыбаться, когда я тебе зубы выбью!

— Выскочка! Как бы я хотела тебя убить, но еще рано. Но я сделаю тебе подарок. Вижу, тебе симпатична эта никчемная рыжая тушка. Так вот знай, если бы не ты, я бы еще долго тянула с него его дар. Понемногу, по капельке, долгие месяцы. И он был бы жив. А теперь он сдохнет! Из-за тебя! Смотри внимательно, дрянь! Запоминай на всю оставшуюся тебе короткую жизнь, как умирает по твоей вине человек!

От ее последних слов во мне все похолодело. Нет!

— Нет! Слушай, не делай этого, пожалуйста, давай договоримся!

Но ответом мне был хохот этой сумасшедшей. Она подошла к Лукасу и отлепила с его рта паутину. Он не мог произнести уже ни звука, только по глазам было видно, в каком он ужасе.

Я пыталась сообразить, как выбраться. Песок… Представить, как он становится обычным. Не получается. Воображаю, как у меня вырастают крылья. Не выходит. Богиня!! Что делать?

Тем временем эта паучиха начинает вытягивать жизненные силы рыжика. И я понимаю, что у меня остались считанные минуты. И тут мне приходит в голову неожиданная, но возможно, дельная мысль. Я представляю, что песок нагревается и под воздействием жара превращается в стекло. Да!! Получается! Вокруг меня начинает образовываться прозрачная поверхность. Я не жду, сразу начинаю ее крошить. Осколки ранят, но я не обращаю внимания, режу руки, бока, живот, но двигаюсь вперед, к Лукасу.

— Нет!! Как ты смогла? Еще никто не мог освободиться из песка!

Пусть я не выпью его, но и тебе он не достанется!

И прежде чем я успеваю добраться до них сквозь стекло, она резко дергает рыжика за шею и плечи. Я еще не совсем понимаю, что происходит, когда она заливается хохотом и исчезает в черном тумане, а тело Лукаса падает в траву.

Я делаю отчаянный рывок, чувствуя боль, от глубоких порезов, но выбираюсь и бегу к парню. Склоняюсь и только потом понимаю, что он мертв. Она убила его. Разорвала. Его тело лежит, истекая кровью, а голова закатилась куда-то в траву. НЕТ!! НЕТ!!

— Нет!!!

Я просыпаюсь с этим криком. Кто-то прижимает мое, бьющееся в истерике тело, к себе. Мне что-то говорят, но я не слышу и не понимаю. Я кричу и вырываюсь, кусаюсь и царапаюсь. Сколько это все длится, не знаю. Спустя какое-то время я понимаю, что выдохлась. Горло саднит. Мне в руки тычут стакан. Выпиваю все до капли и машинально отдаю. Слышу восклицание, и мои руки попадают в плен больших ладоней. Машинально отмечаю, что все руки у меня изрезаны и с них довольно сильно капает кровь. Перевожу взгляд на чужие ладони, поднимаюсь по рукам, шее и встречаюсь взглядом с темными глазами Главного следователя. Он достает из кармана какую-то бутылочку, намачивает в ее содержимом край простыни и вытирает мне кровь. Раны моментально перестают кровоточить.

— Эми, у тебя ночная рубашка в крови. Ты еще где-то ранена?

— Зачем ты здесь?

— Эми, давай об этом потом. Мне нужно знать, есть ли еще раны?

— А мне нужно знать, зачем ты здесь?

Он раздраженно и в то же время обреченно вздыхает. Успел уже меня изучить и знает, что я сейчас не уступлю.

— Я пришел к тебе поговорить. Извиниться.

О, Богиня!! Извиниться он пришел. Он что, смерти моей хочет?! Нашел время. Добить меня пришел со своими извинениями! Я вырываю у него свои руки и делаю попытку встать, хочу уйти, чтобы не слышать его, не видеть. Он держит меня, не дает пошевелиться.

— Эми! Ты неправильно меня поняла. Слышишь? Я пришел извиниться за то, что не навестил тебя, когда ты пришла в себя. Я был не прав. Во всем, что касается нас.

Я перестаю трепыхаться и недоверчиво смотрю на него.

— Я понял, что хочу дать нам шанс. Дать себе шанс. Я хочу попробовать и будь, что будет. Даже если через какое-то время ты захочешь меня оставить, я это пойму. Да кого я обманываю! Не пойму. Но и жить жизнью, где ты могла бы быть со мной, хоть какое-то время, а я струсил, не могу и не хочу. Я хочу, чтобы мы были вместе.

Дальше я уже не слушала. Я обхватила его руками и прижалась. И целовала его лицо, и наверное, что-то говорила. Не помню. Ощущалось все как во сне. Когда эмоции немного утихли и, Нэйт все-таки уговорил показать остальные мои раны, я рассказала как их получила.

Главный следователь на некоторое время оставил меня одну, ушел дать распоряжения о поимке этой гадины, а я осталась лежать в постели. Сон больше не шел и, я решила, пойти принять ванную. Обработанные раны больше не кровоточили, но вид я имела печальный. Руки изрезаны от ладоней до локтей. Крупные порезы на талии, под грудью. Вспомнила, как Нэйт нежно промывал эти раны, и сердце забилось быстрее.

Когда паучиху схватят, мой должок перед Богиней будет закрыт, как и перед Наследным принцем, и я смогу, получив обещанные награды, зажить в свое удовольствие.

Остаток ночи и все утро я просидела на балконе. Смотрела, как начинается день. Слушала пение птиц и ждала Нэйта.

Увы, Нэйт принес отнюдь не утешительные новости. Мерзавка сбежала. На ее поиски отправлены несколько отрядов. Так что пока ждем. Но спрятаться ей особо негде. Все дома ее семьи под арестом, родственники под страхом смерти обязаны предупредить, если она попытается связаться. Родители взяты под стражу.

Все это мне рассказал Нэйт уже вечером, когда смог освободиться и прийти ко мне. Мы сидели на балконе, пили чай с бутербродами. Я расстроилась, ведь надеялась, что паучиху схватят и эти смерти закончатся. Сухарик, заметив мое состояние, перевел разговор на нейтральные темы. Мы еще какое-то время поперебрасывались ничего не значащими фразами, когда он вдруг встал и протянул мне руку.

— Пойдем, проверим твои раны.

— Да все с ними хорошо — но руку принимаю и встаю.

Мы приходим в спальню. Он садится на кровать, достает из кармана кусок ткани и очередную бутылочку с жидкостью. Я стою между его бедер. И понимаю, что мысли мои далеки от лечения. Он берет мои руки, закатывает рукава халата и нежно протирает каждую царапинку. Закончив, так же нежно целует те места, где только что лечил. Подняв голову, смотрит на меня черными глазами и говорит: