– Белка… Проснись. Это очень серьезно. Очень тебя прошу, возьми такси и приезжай ко мне, мне очень плохо… Ты даже представить себе не можешь, что я натворила…

Это было уже слишком. Я хотела ей ответить, что она мне только снится и что я никуда не поеду, но в это время проснулся Марк.

– Это Беатрисс, – сказала я. – Мне приснилось, что она просит о помощи…

Я сидела на постели, растревоженная, расстроенная тем, что мои кошмары, оказывается, еще не кончились. Или, быть может, кончились одни и пришло время других?

– Белла, родная моя, ложись спать, – взмолился Марк, которому я не дала еще ни разу за всю нашу совместную жизнь выспаться как следует. – Мало ли что может присниться…

Я легла, подождала, пока Марк уснет, потом встала, взяла подушку и перебралась в гостиную. Я ждала звонка. Ждала реального звонка от реальной Беатрисс. Ну не могут сны быть такими четкими, такими живыми, как тот голос, что я слышала. Должно быть, я уснула, потому что проснулась, когда часы, огромные напольные часы, пробили три часа ночи. Трубка лежала в изголовье. Мне не спалось. Вместе с трубкой я отправилась на кухню, включила чайник. Дождалась, пока он закипит, приготовила кофе. Плеснула в чашку с кофе молока, достала из холодильника сыр и отрезала довольно большой кусок. Оказывается, я проголодалась. С чего бы это? Ведь я плотно поужинала в ресторане. Трубка лежала на столе. И вдруг взорвалась. Трясущимися руками я схватила ее и прижала к уху.

– Белка! – кричала на другом конце Москвы Беатрисс. – Белка!

Но крик ее звучал странно, глухо и в то же время пространственно, наслаиваясь на длинные телефонные гудки. Не может быть… Я отключила телефон и вернула его на стол, положила рядом с чашкой.

– Белка! – надрывался знакомый мне до боли голос, и я медленно повернула голову в сторону двери, туда, в темноту, кишащую кошмарами сновидений прихожей. Ведь это оттуда, из гулкого подъезда, из-за входной двери звучал и звал меня голос моей Беатрисс.

Нет, я не стану звать Марка. Пусть он выспится хотя бы этой ночью. Это мои кошмары, мои сновидения, мои проблемы. Сколько можно ему страдать из-за меня, из-за моей глупости, из-за моей слепоты, приведшей меня, невиновную, на скамью подсудимых, опозоренную, запертую подальше от глаз людских в вонючую камеру. Я сама пойду туда, открою дверь и впущу Беатрисс.

С бьющимся сердцем, клокотавшим в горле, я приблизилась к двери и заглянула в глазок. Да, это была она. И снова, несмотря на жару, в шубе. Она сошла с ума, Беатрисс. Или это я рехнулась и сейчас февраль? И ничего: ни совместной жизни с Марком, ни наших сплетенных тел и жадных поцелуев, ни суда, ни тюрьмы, ни свадебного платья – НЕ БЫЛО?!! «Белка, открой, немедленно открой… Проснись! Открой!»

Я распахнула дверь, и она просто упала на меня. Рыдающая, бьющаяся в истерике, она призналась мне, что только что убила Захара, что зарезала его и он теперь лежит на полу, он мертв, не дышит, вокруг много крови…

«…Я убила мужа, я убила Захара, убила… Белка, помоги мне, не бросай меня, мы должны его спрятать… Он не дышит. Я ударила его в живот и, кажется, в грудь, где сердце…»

Меня тоже трясло. Я держала в руках ее невесомую шубу, вдыхая тонкий лимонный запах, и мне хотелось заскулить… Беатрисс трясла меня за руку, о чем-то просила, умоляла, в глазах ее застыл ужас. «…Не бросай меня, я не хочу в тюрьму, ведь ты же не бросишь меня?»

– Беатрисс, да как же я могу бросить тебя?! Конечно, мы сейчас же поедем к тебе, вдвоем… Ты уже вызвала милицию? – Я говорила глупость, но мне необходимо было понять, что со мной происходит. И что происходит с нами вообще?!

– Милицию? Ты о чем? Какая милиция? Ты спишь, Белка? Мы затащим его в машину, в подъезде тихо, никто ничего не услышит и не увидит… Завернем в большое шерстяное одеяло…

– Ты уверена, что он мертв? – Я повторяла те слова, что произносила когда-то давно, полгода тому назад, в своей прошлой жизни.

– Белка, ты думаешь, что я сошла с ума? Говорю же тебе, – и она снова, как и тогда, в ту ночь, вцепилась руками в мои плечи, – я убила его…

– Беатрисс, сядь, успокойся… Захар уже давно мертв, ты его убила еще в феврале. – Как приятно было ощущать себя совершенно здоровой на фоне безумия Беатрисс. Но хватит ли у меня слов, чтобы убедить подругу в том, что в ее спальне никого нет, что ее новый молодой муж находится в командировке в Голландии, что сейчас лето, а она притащилась ко мне в своей драгоценной шубке, что она не в себе, наконец?

– Сейчас и есть февраль, Белка, – побелевшими губами прошептала она. – Одевайся, время идет. Торопись, пожалуйста. Ну, хочешь, я встану перед тобой на колени?

– Поднимись немедленно! – закричала я на нее, но тут же осеклась и замолчала, не желая разбудить Марка. – Мы можем Марка разбудить.

– Марка?

Она встала с коленей, выпрямилась и посмотрела на меня как на душевнобольную, затем указательным пальцем показала в сторону спальни.

– Марк у тебя? Вы… с… ним? Поздравляю… – И тут же рот ее скривился, по мокрым щекам снова потекли слезы. – Марк… Он ничего не должен знать. Поедем, пожалуйста… Ты же знаешь, я не смогу в тюрьме. Там такие женщины… Они будут приставать ко мне, воровать у меня вещи, бить меня… Я не смогу при них ходить в туалет. Я – убийца, ты понимаешь?! Но Захара все равно не вернуть…

Мне необходимо было посмотреть в окно. Если там снег, значит, я сошла с ума. Если тополя зеленые и шумят, значит, безумная – Беатрисс.

– Ты не любишь меня… Ты никогда не любила меня, ты просто была рядом, как тень, как фон… А я так рассчитывала на тебя…

– Ты давно позвонила в милицию?

Она смотрела на меня непонимающим взглядом.

– Ведь мы приедем сейчас к тебе, туда, где мертвый Захар, и ты выключишь свет, поднимешь с пола нож, в крови Захара, и сунешь мне в куртку…

– Белка, да что с тобой? Ты больна? Почему ты так думаешь обо мне?

Пора было просыпаться. Я ущипнула себя. Беатрисс стояла рядом, зубы ее стучали, я слышала. Я потрогала ее, провела рукой по шубе. Ничего не исчезало. Может, все-таки разбудить Марка? Уж он-то точно скажет, что происходит. Но тогда он узнает о том, что Беатрисс убила Захара. Я слишком привязана к ней, чтобы предать.

– Хорошо, я поеду с тобой. Но, если ты подставишь меня, я не стану молчать, я все расскажу, и то, что ты сейчас приехала ко мне, и то, что ты мне рассказала про Захара…

Я сорвала с вешалки куртку, ту самую куртку, в которой была в прошлый раз, помогла Беатрисс надеть шубу, и мы вместе с ней выбежали из квартиры. Вылетели на улицу. Было прохладно. Тополя шумели, но только листва была почему-то черная. Мы остановили первую попавшуюся машину. Беатрисс назвала адрес.

Куда я ехала? Зачем? Разве не знала, чем все это кончится? Меня снова мутило, голова кружилась, и только Беатрисс сидела рядом с вполне осмысленным взглядом и знала, что делает.