Сон ли это? Я кинулась в другую комнату, надеясь найти вместо нее ту самую, душную приемную химчистки, где посередине должна стоять лохань с черной жижей, ведь именно в ней, в этой отвратительной лохани, должна я выкрасить свое свадебное платье в траурный черный цвет.

Но я по-прежнему находилась в квартире Беатрисс. Я давно здесь не была и отметила про себя, что она стала еще комфортнее, светлее, но и таинственнее… Труп Захара не успел остыть, а новый муж, набитый долларами и евро молодой самец, уже заставлял скрипеть под своей тяжестью супружеское ложе Беатрисс… Кто он такой? Как его зовут? Я так ничего о нем и не узнала. А что, если это не она, а он, ее ревнивый муж, убил, прострелил ее нежное маленькое сердце?

Я вернулась в спальню, чтобы еще раз увидеть Беатрисс. Она не исчезла. Нейлоновый пеньюар задрался, обнажив идеальной формы бедро, белое, с тончайшей голубоватой жилкой возле края кружева… Ворот тоже распахнулся, словно затем, чтобы показать нежно-розовый сосок ее роскошной груди.

– Беатрисс. – Я опустилась перед ней на колени и уткнулась лицом в откинутую на ковре руку, пожалуй, единственное место, где я не рисковала быть выпачканной свежей (она застрелилась совсем недавно, ведь еще в четыре часа я видела ее в последний раз на дороге, когда останавливала другую машину!) кровью. – Беатрисс, это что? Как понять? Зачем ты приезжала ко мне? Тебе было так плохо, а я не поняла? Ты в который раз убивала Захара, а я восприняла твой приезд ко мне как попытку свести меня с ума? Что с нами со всеми происходит и зачем ты убила Захара? Зачем ты так подло подставила меня?

И тут я увидела тщательно замазанные ссадины на ее подбородке и возле уха. Следы от моих ударов. А еще нос. Мне показалось, что он тоже слегка распухший. Это тоже мои пощечины. Так, значит, мне это не снится?

Так. Стоп. Беатрисс мертва. Я снова в квартире Пожаровых. С единственной разницей, что в кармане куртки у меня нет ножа. Орудие убийства – в руке трупа. Но звук выстрела могли услышать соседи и вызвать милицию. Что же я здесь делаю? И почему я только не позвонила Марку? Но это не поздно еще сделать…

Я с каким-то сожалением покидала квартиру моей подруги, бежала, спотыкаясь по лестнице, чтобы не столкнуться в лифте с ненавистными мне людьми в форме. Спустилась, прислушалась – тихо, никого. Выскочила из подъезда и кинулась куда глаза глядят. Бежала долго, задыхаясь и не чувствуя под собой ног. Остановилась в какой-то подворотне, где пахло сыростью и мышами. Достала телефон и позвонила Марку. Он долго не брал трубку. Видимо, просыпался. Потом, к счастью, услышала его голос.

– Марк. Я в центре. Недалеко от квартиры Беатрисс.

– Белла, – услышала я его тихий, полный недоумения голос, – что ты там делаешь?

Он разговаривал со мной как с душевнобольной. Как с человеком, стоящим на краю крыши и намеревающимся броситься вниз…

– Марк, я тебе потом все объясню. А сейчас руководи мной, моими действиями, скажи, что мне делать?

– Как что, идти, то есть я хотел сказать ехать домой!

– Господи, Марк, я не сказала тебе самого главного – Беатрисс мертва. Ее застрелили. Точнее, она сама убила себя. Пистолет в ее руке…

– Белла, милая моя, да что с тобой? Ты уверена, что это не очередной сон?

– Марк, я не шучу! И это не сон! Не веришь – сам приезжай и увидишь. Она лежит в спальне, на том самом месте, где лежал Захар. И грудь ее прострелена. Всюду кровь. Может, приедешь за мной? – заревела я. – У меня ноги не идут. Не знаю, сколько я бежала…

– Хорошо. Только скажи мне точно, где ты находишься. Я постараюсь приехать как можно быстрее…

Я назвала перекресток и вошла в незнакомый двор. Зеленый, тихий, где за окнами большого старого желтого дома спали мирным сном люди. Они не носились по Москве в поисках мертвых подруг или их призраков. Я села на скамейку и, порывшись в кармане куртки… Вот ведь куртка! Как у фокусника! Хотите – окровавленный нож, а хотите – вот вам красивая такая коробочка с тоненькими легкими дамскими сигаретками. И зажигалка! Сиди себе – кури! И я с наслаждением закурила. Чтобы убить время. Чтобы хоть немного почувствовать себя Беатрисс. Ведь это ее сигареты. Она меня как-то угостила, и я машинально взяла у нее пачку с зажигалкой. Сто лет тому назад. Присвоила. Зачем? Будто знала, что когда-нибудь они мне пригодятся. Но не знала, моя милая Беатрисс, что это будет день твоей смерти…

Марк приехал через час. Для меня он тянулся несколько суток. Я выкурила всю пачку и теперь сидела, думая о том, что я ему скажу, если мы, приехав к Беатрисс рано утром, застанем ее живой и здоровой. Понятное дело, мы ничего ей не скажем, просто заглянули к ней на чашку кофе, поболтать о том о сем… Но поверит ли она этому объяснению? Да и какое тут объяснение, когда его просто-напросто нет. По нашим лицам она догадается, что дело во мне, что это в моей жизни стряслось что-то очень серьезное, что накануне свадьбы расшалились и без того взвинченные до предела нервы. Беатрисс не так глупа, чтобы сделать вид, будто она догадалась о чем-то. Нет. Она будет весела и улыбчива, найдет именно те слова, которые пригодятся мне в моей будущей жизни, я положу их в копилку, чтобы потом, в подобный критический день, когда мне станет и вовсе невмоготу, разбить ее, копилку, вывалить все содержимое и быстро проглотить, как глотают спасительные таблетки, давясь и запивая водой… Руки мои дрожали так, что я, после того как смяла и выбросила в кусты пачку от сигарет, поспешила спрятать их за спину, словно жители этого тихого дома, напротив которого я сидела на скамейке, могли заметить мою дрожь, мою болезнь.

Марк, увидев меня и бросившись ко мне, сказал, что едва разыскал этот дом. Я заплакала у него на груди. Мне было совсем худо.

– Ну, что с тобой? Как ты здесь оказалась?

– Марк, прошу тебя, позвони Беатрисс, может, она жива и мне все это приснилось?

– Белла, но так рано она никогда не встает, мы только разбудим ее…

– С каких это пор, Марк, тебе жалко Беатрисс? Ты волнуешься о том, что разбудишь ее, больше, чем о том, что твоя невеста потихоньку… Вернее, нет, со скоростью света сходит с ума?! Ты только посмотри на меня, на мое лицо, на мои глаза, руки. Разве ты не видишь, что мне совсем худо?

– Даже если так, Белла, нам совершенно необязательно демонстрировать это всему свету и, уж конечно, твоей подружке.

– Хорошо, тогда сделаем так. Поедем прямо сейчас к ее дому…

– Я на такси.

– Почему?

– Растерялся, и первое, что мне пришло в голову, это вызвать такси. Чтобы быстрее…

– Тогда пешком доберемся до ее дома, спрячемся за деревьями и станем наблюдать за подъездом Беатрисс. Уверена, там сейчас милицейские машины, «Скорая»… Может, еще успеем увидеть, как ее выносят из дома…

Я с трудом его уломала. Марк, он ведь добрый и очень любит меня, поэтому согласился, взял меня за руку, как маленькую, и повел дворами к дому Беатрисс…