руки в ее сторону. Он умоляюще взглянул на жену, она исчезла в кухне и вернулась с крепкими спиртными напитками.

Окружающие их люди молчали или тихо перешептывались, доедая печенье так, чтоб никто и подумать не мог, будто им есть дело до еды, когда случилось такое горе.

Большой Люк тяжело встал и направился в спальню за третьей порцией порошка — голова никак не унималась, у него родились подозрения, что лекарь даже его, мэра, обманывает — снадобья эти помогали крайне редко. Хэфмайер вздрогнул и привстал, но снова опустился на стул, встретив неодобрительные взгляды, словно он мог помешать кому-то. Несмотря на то, что все окна были занавешены, через шторы просвечивали силуэты голов — многие подглядывали, все-таки в мэрский дом запросто не войдешь. Конечно, это верно лишь для тех, кто задумывается над такими вещами.

Билл Кэрриган всегда мыслил гораздо шире.

Входная дверь отварилась, и в центр гостиной прошел Уильям часовщик. Это было так странно, будто события перемешались во времени и пространстве, будто Уильям Кэрриган попал сюда по ошибке, заблудившись, такой сбой в естественном ходе событий.

Большой Люк подумал, что лекарские порошки, наверное, содержат нечто покрепче сахарной пудры, но, заметив, что остальные обескуражены не меньше его, догадался: Билл опять пьяный, хуже того, у него начался первый в жизни запой, а когда это происходит после сорока — Уф! Тут уж никто не предугадает последствий!

Билл сел в свободное кресло. Он теребил очки, а лицо его пошло красными пятнами.

— Ты уже был на плотине? — вкрадчиво начал мэр.

— Да, да! — с уст мистера Кэрригана сорвали печать, — я был, о! я действительно там был! Видел и слышал такое, что вам в голову не придет, но крайне важное!

— Начинается… — деловито прошептал кто-то на ухо соседу.

— Вот и старина Кэрриган докатился до пошлого пьянства, нет, в какое ужасное время мы живем! Никакой ответственности. .

— Как там, отремонтировать будет трудно? — продолжил мэр, намекая Биллу на реальность.

— Что? Ах… Нет, не трудно, нужно двое крепких ребят с лопатами и ведрами, раствор я сделаю, там осталось еще немного кладочных камней с прошлого раза, ерунда! — он отмахнулся, — или не сделаю? Не смогу, Большой Луи, я должен вам рассказать все… — Билл сбивчиво поведал все, что приключилось с ним сегодня, завершив:

— Мне, наверное, понадобится повозка, лошади — надо взять провиант, и самое главное — взять книги из исторического музея, там многое должно помочь в дороге. Я, разумеется, не прошу кого-то еще идти со мной, не известно, правда, что опаснее.

— Разумеется! — у мэра кончилось терпение.

Билл обвел взглядом гостей, и краска сошла с его лица. Исключая семейство Кеннетов, сидевших с пустыми отрешенными глазами, как это всегда бывает после истерик, остальные ухмылялись и пересмеивались, кто-то даже показывал на него пальцем, нашептывая соседу на ухо. Хэфмайера в углу Билл не увидел.

— Послушай, Кэрриган, — мэр потер шею и выпил залпом ром, поднесенный женой, — ты совсем с ума сошел в своей мастерской! Какие книги? — он не знал, с чего начать, — кто тебя знает, может ты ром с ослиной мочой мешаешь, и у тебя от этого в голове переклинило, — некто в кресле слева от Билла прыснул со смеху, — в любом случае, мне лично, думаю и городу тоже, твои планы не интересны, если они не связаны с новым изобретением, представляющим угрозу здоровью горожан, — смех усилился, — ты волен идти, куда тебе только вздумается! Одно запомни, от меня ты ничего не получишь, ни самой что ни на есть старой кобыленки! И так сегодня в Хэйлстоуне хватает проблем! — Большой Люк чувствовал, как ром мягкой лапой вкрадывается в его мозг, изрядно припеченный полуденным солнцем, и радовался возможности высказать Биллу в лицо все, что вздумается. При тихом и почтенном поведении это было не возможно. Поводы, сколько всего не запланированного могло бы свершиться в мире, найдись на это повод!

Сегодня сложно было вспомнить, когда это началось. В молодости бил Кэрриган был красив и находчив, о нем мечтали все незамужние женщины Хэйлстоуна не зависимо от возраста, а к достоинствам Большого Луи относилось только то, что он сын мэра. Или когда Уильям вернулся с большой земли и рассказал, что его изобретения и открытия признали в Академии наук Ки-стоуна и наградили грамотой — Большой Люк корпел за канцелярской работой. Может, когда Билл привел из народа охотников девушку, красоты которой ничего не было достойно, ни солнце, ни звезды, притом еще с хорошими родственными связями, как полагал Луи. Главное, что сегодня Билл превратился в застенчивого неудачника, а Большой Луи стал мэром города, и от его решений зависела вся жизнь Хэйлстоуна. Луи на миг удивился в себе, когда успела произойти с Кэрриганом столь разительная перемена. Он не догадывался, что частично и сам был к этому причастен. «Ничего особенного, этот Кэрриган. Вон, часы мои вторую неделю починить не может». Как известно, слова человека с таким положением, как у Люка, просто так не растворяются в воздухе. Сознательно он ему никогда не вредил.

Мэр торжествовал.

— Как смеешь ты вообще врываться в мой дом! Тебе не жалко Кеннетов — у них беда, а ты со своими бредовыми россказнями!

— Я.

— Хватит, я достаточно натерпелся от твоего семейства, — спроси Большого Люка сейчас, что именно он терпел, он бы не ответил.

— Делай, что хочешь со своей жизнью, нас только в это не впутывай, иначе ты меня знаешь, я слов на ветер не пускаю!

Большой Люк стоял, и живот его колыхался от негодования.

Билл вскочил с кресла, кровь опять хлынула ему в лицо. В конце концов, подумал он, давно ли мы с этим увальнем пугали ночью деревенских жителей, все перемазанные грязью! Ответить что-то Уильям не сообразил, он сделал два шага навстречу мэру и непонятно резко махнул рукой в воздухе — Билл опять не успел определиться с действием. Момент был упущен, он вышел из мэрского дома, каждым шагом вбивая сваи, видимо надеясь этим подкосить фундамент здания, чтоб оно рухнуло.

Все начали оживленно обсуждать случившееся, понадобился второй поднос с печеньем.

Хэфмайер побежал за Биллом, никто не заметил, как он выскользнул и не почувствовал разницы. Стул остался пустовать.

***

Когда Джеймс свернул на другую улицу и оставил его, Билл не заметил. Закончив рассказывать сыну о мертвецах и сокровищах, Уильям погрузился в предстоящие хлопоты, препятствия, проблемы, и прямиком шел к мэру.

В то время как в «доме с зеленой крышей» происходила выше обозначенная перепалка, Джеймс бродил по городу в