– Черта с два! – прорычал он и положил ладони на ее бедра, надежно удерживая на месте. – Ты знала, что утром я хотел поговорить о нас, но ты использовала мальчика как щит, признай это!

Бронте прижала ладони к его груди, желая оттолкнуть, и ощутила, как напряжены его мышцы.

– Нет никаких нас. – Она заставила себя встретиться с ним взглядом. – Единственное, что нас связывает, – это Нико. Только он сейчас имеет значение. И вы так замечательно сегодня поладили. И я не хочу сделать что-то, что может помешать вашим с Нико отношениям, – сказала она.

По крайней мере, хоть это было правдой. Любые ее отношения с Лукасом могут стать не просто опасными на эмоциональном уровне, когда они закончатся – а это непременно произойдет, – это может осложнить отношения Лукаса и Нико, а Бронте просто не может этого допустить.

Нико нуждался в присутствии Лукаса в своей жизни, и она подозревала, что, несмотря на протесты, Лукас тоже начал осознавать, как ему нужен Нико. Даже если сама Бронте была достаточно смелой и безрассудной, чтобы ввязаться в роман с Лукасом, она никогда не простит себе, если это негативно скажется на той зыбкой связи, что начала образовываться между Лукасом и племянником.

– Это бред, и ты это знаешь, – обрезал он на корню ее аргумент. – Это никак не связано между собой.

– Еще как связано! – возразила Бронте, наконец почувствовав раздражение от его пренебрежительного ответа. – Я хочу поддерживать и развивать ваши отношения с Нико, но я не смогу сделать это, если между нами что-то будет.

– Почему нет?

– Потому что я живу здесь, с ним.

– И что с того?

– Я не хочу, чтобы он знал… – Она помолчала, потому что равнодушное выражение лица Лукаса нервировало ее. – Не хочу, чтобы он знал, что между нами что-то происходит. Он может подумать, что ты приходишь сюда, чтобы увидеть меня, а не его.

– Ему всего четыре года! – вспылил Лукас.

– Нико – очень смышленый ребенок.

– Я знаю, – кивнул он. – А еще он достаточно независим и хорошо адаптирован для своего возраста. Так что я не вижу ни одной причины, чтобы он подвергал сомнению мои мотивы прихода сюда. В любом случае реакция Нико не имеет значения, потому что он не узнает, что мы спим вместе.

– Как это?

– Я куплю для тебя дом, где мы сможем встречаться пару раз в неделю. Я плачу Морин достаточно высокое жалованье, пора ей отработать его.

– Нет, подожди-ка! – Бронте отпрянула. Его потрясающее высокомерие придало ей сил противостоять обжигающему желанию. – Я на это не согласна! Я не хочу, чтобы ты покупал мне дом, и я не хочу становиться твоей… твоей любовницей!

Возможно, это прозвучало несколько пафосно, но эти слова придали Бронте сил, в которых она нуждалась для борьбы с собственными чувствами. Как смел он ожидать, что она поставит свои сексуальные потребности выше благополучия Нико? Нет, у него просто непомерное самомнение!

– Нико нуждается во мне. Я не буду твоей содержанкой, потому что не хочу ею быть.

Лукас был настолько раздражен, что едва мог мыслить ясно, в основном потому, что уже несколько часов балансировал на острие желания. Каждый раз, как их с Бронте взгляды пересекались, желание обладать ею вспыхивало в нем с новой силой.

– Я и так уже за все плачу! – рявкнул он. – Какая, к черту, разница, если мы оба получим удовольствие от сделки?

Как только слова сорвались с губ Лукаса, он тут же пожалел о том, что не может затолкать их обратно. Неповиновение в глазах Бронте сменилось шоком и возмущением.

– Ублюдок. – Слезы навернулись на ее глаза, но она не позволила им пролиться. – Я не продаюсь. Я приняла твою финансовую помощь исключительно ради Нико. Но мне это не нужно, и ему тоже, мы прекрасно справлялись и без тебя. И если цена твоей помощи – регулярно спать с тобой, мы уедем.

Черт, он совершенно не это имел в виду! То, что произошло вчера, не имело никакого отношения к его ответственности перед мальчиком. Но он поклялся защищать Нико, и он не позволит ему уехать. Как и самой Бронте.

– Если ты попытаешься увезти отсюда Нико, я отсужу у тебя опеку – глазом не успеешь моргнуть.

– Ты не сможешь забрать его у меня, его опекун – я, – гневно выпалила она.

Лукас видел лишь ее расширенные от ярости зрачки и страсть, которую она продолжала отрицать.

– А ты попробуй.

– Я тебя ненавижу, – процедила она сквозь зубы.

– Неправда.

Внезапно желание, которое он сдерживал все утро, прорвало защитную оболочку, как плотина прорывает неустойчивый берег. Он прижался губами к жилке на шее Бронте и языком почувствовал, как бешено она пульсирует. Бронте дернулась в его руках, но не отступила. Она тихонько ахнула, и Лукас завладел ее губами в глубоком поцелуе. Его пальцы запутались в ее волосах, и он почувствовал, как дрожит Бронте от желания, которое не в силах скрывать.

Когда он смог наконец оторваться от ее губ, ее тело стало мягким и податливым. Щеки Бронте пылали, губы припухли от яростного поцелуя. Он отпустил ее, и она отступила назад. Лукас должен был быть доволен тем, что она инстинктивно ответила ему, но вместо этого он был шокирован собственным поступком.

Что он, черт возьми, только что сделал? Лукас никогда прежде не целовал женщину, будучи в гневе, никогда не позволял себе показывать кому-то свой гнев. И никогда не был так поражен ответом.

– Меня не будет две недели. Когда я вернусь, мы снова обсудим это, как взрослые люди, – спокойно сказал он, стараясь восстановить контроль не только над ситуацией, но и над самим собой. Бронте продолжала молчать. – То, что происходит между нами, не имеет никакого отношения к Нико и нашим с ним взаимоотношениям, – сказал Лукас, пытаясь как-то сгладить свою угрозу опекой.

Бронте просто смотрела на него, и все эмоции – стыд, страх, паника – отчетливо читались на ее лице, и это делало ее еще более уязвимой.

У Лукаса в кармане завибрировал телефон, он достал его и посмотрел на экран. Ему понадобилось пару мгновений, чтобы сообразить, что это пришло напоминание о вылете. В данный момент ему было совершенно наплевать, даже если он пропустит свой рейс, но ему была совершенно необходима эта передышка. Он вел себя как животное, он не узнавал самого себя.

– Мне пора, – сказал он, и явное облегчение, читавшееся на лице Бронте, отчетливо сообщило ему, что он все испортил. – Как только я вернусь, я пришлю за тобой машину, чтобы мы могли еще раз все обсудить наедине.

– Я – не одна из твоих сотрудников, Лукас, – сказала Бронте, наконец обретя голос.

– Я знаю.

Лукас прошел мимо нее к двери, борясь с желанием обернуться и посмотреть на Бронте. Но когда он спускался по лестнице вниз, кровь стучала у него в висках, а желание горячими волнами пульсировало во всем его теле, и он ничего не мог с этим поделать.