– Не будешь? – в недоумении повторяет Шарлотта. – Черт возьми, Марш, ответь.

О боже. Это мой худший кошмар. С какой стати этот тупица вообще мне звонит, если я только что написала ему, что сижу на встрече? Зачем мой фальшивый парень такое вытворяет со…

– Ответь! – визжит Лиза Дональдсон.

Я почти уверена, что это первый раз, когда Лиза Дональдсон со мной заговорила.

С колотящимся сердцем я нажимаю кнопку «принять». Секунду спустя устанавливается соединение, и на экране появляется прекрасное лицо Конора.

– Детка, привет.

Его глубокий голос заполняет столовую Каппы Хи, и я замечаю, как трясет нескольких сестер.

– Прости, я знаю, что ты на встрече, но я просто хотел сказать тебе… – Он замолкает посреди предложения, с удовлетворением сузив серые глаза. – Мммм, черт, Ти, ты выглядишь так аппетитно, что тебя хочется съесть.

Не уверена, что человек в принципе может краснеть сильнее, чем я краснею сейчас. Я завожу прядь волос за ухо и ворчу в экран:

– Серьезно? Для этого ты прервал мою встречу?

– Нет, не для этого.

Он ухмыляется, как маленький мальчик, и все, кому хорошо виден мой телефон, вздыхают и едва ли не в обмороки падают, как чопорные викторианские служанки.

– Тогда для чего?

Конор подмигивает.

– Просто хотел сказать тебе, что соскучился.

– О боже, – выдыхает Рейчел.

Черт. Кое-кто немного перебарщивает. Не успеваю я ему ответить, как телефон выхватывают из его руки и меня приветствует новое лицо.

– Тейлор! – счастливо восклицает Мэтт Андерсон. – Эй, когда ты опять к нам придешь? Фостер нашел новый фильм.

– Там есть черные дыры и гигантские кальмары! – слышится издалека крик Фостера.

– Скоро, Мэтти, – обещаю я и молюсь о том, чтобы он никак не прокомментировал то, что я назвала его «Мэтти». Но, черт, если Конору можно перебарщивать, то и мне тоже. – В общем, я кладу трубку. Я занята.

Я отключаюсь, кладу телефон и вижу, как все присутствующие уставились на меня с округлившимися глазами и неприкрытой завистью на лицах. Даже Саша, похоже, под впечатлением, а она ведь в курсе розыгрыша.

– Пожалуйста, простите, – неловко говорю я. – Я прослежу, чтобы он больше никогда не прерывал встречу.

– Все хорошо, – заверяет меня Шарлотта. – Все мы знаем, что этим хоккеистам сложно отказать. Поверь мне, мы в курсе.

Остаток встречи проходит без заминок, хотя мне трудно игнорировать убийственные взгляды со стороны Абигейл и Джулс. В итоге Шарлотта отпускает нас, хлопнув своими наманикюренными руками, и, отодвинув стульями, все расходятся. Я наталкиваюсь на кого-то в давке и тут же отхожу, когда понимаю, что это Ребекка Локк.

– Ой, прости, – говорю я миниатюрной девушке. – Не увидела тебя.

– Все нормально, – отвечает она напряженным голосом и устремляется прочь, не сказав больше ни слова.

Смотря на то, как она спешит наверх, я вздыхаю и спрашиваю себя, станут ли когда-нибудь наши взаимоотношения менее неловкими. Меня заставили поцеловать ее во время недели вступления, и стоит ли говорить, что для нас обеих это было просто унизительно. С тех пор мы разговаривали только несколько раз и никогда не оказывались наедине в одной комнате.

– Не хочешь пообедать? – Саша берет меня за руку, когда мы направляемся к выходу.

– Конечно, – отвечаю я.

– Тейлор, стой! – кричит кто-то прежде, чем мы успеваем выйти на улицу.

Я оглядываюсь через плечо. Лиза Дональдсон и Оливия Линг плавно движутся к нам.

– Что такое? – вежливо говорю я.

– Ты же живешь в Гастингсе, да? – Лиза проводит рукой по своей блестящей копне волос.

– Да, а что? – спрашиваю я, а услышав ответ, пытаюсь скрыть свой шок, пока две телки, которые никогда и взглядом меня не удостаивали, объясняют мне, что приезжают в Гастингс один-два раза в неделю в салон красоты и с радостью перекусили бы со мной, если я свободна во вторник вечером.

– И ты тоже, Саша, – приглашает Оливия, и это звучит искренне. – Обычно Бет и Робин со своими парнями встречают нас в кафе. Приятно иногда покидать кампус и сменять обстановку, понимаешь?

– А еще приятнее жить за пределами кампуса, – с усмешкой говорю я.

– Еще бы, – бормочет Лиза. Она бросает взгляд в сторону Абигейл, которая яростно шепчется с Джулс в дальнем углу гостиной. Интересно. Может, голосовать за Дани хочу не только я.

Договорившись с девочками встретиться во вторник, мы с Сашей выходим из особняка. На улице я вдыхаю весенний воздух и медленно выдыхаю.

– Конор, мать его, Эдвардс, – бормочу я.

Саша тихо смеется.

– Чувак хорош, надо отдать ему должное.

– Слишком хорош. Он даже меня убедил, что соскучился, а я знаю, что это неправда. – Черт, каждая Каппа в той комнате пускала по нему слюни. Один звонок от него – и внезапно они приглашают меня на ужин.

Конор говорил мне, как сильно любит игры, – что ж, этот день доказал, что он еще и прекрасно умеет в них играть. Проблема в том, что я в играх полный ноль. Я всегда проигрываю. И чем дольше продолжается эта глупая затея с Конором, тем выше вероятность, что я еще горько обо всем этом пожалею.

Во вторник утром на льду царит зловещее спокойствие, пока наша команда проходит через муштру. Никто за эти два часа не говорит почти ни слова; на пустом стадионе отдаются эхом только скрип коньков по льду и свисток тренера.

Вчера была объявлена турнирная сетка. В эти выходные мы столкнемся с Миннесотой-Дулутом в Буффало, штат Нью-Йорк. Никто не хочет в этом признаться, но мне кажется, что будущий матч всех немного напугал. Нервы сдают, и мы все на пределе и сосредоточены на индивидуальных задачах.

Хантер каждый день задерживается на льду допоздна – еще с тех пор, как мы прошли плей-оффы. Он жаждет победы. По-моему, он считает ее показателем своего успеха как капитана, как будто это только его задача – победить для нас, и если он этого не сделает, то это будет его личным провалом. Боже, я бы никогда так не смог. Обычно я стараюсь уменьшить чужие ожидания и не брать ответственность ни за кого, кроме себя.

После тренировки мы валим в душ. Я стою под струями горячей воды, подставив под них ноющие плечи. Как бы не угрохал меня этот турнир. Моя старая команда в Лос-Анджелесе была так себе, поэтому нам никогда не приходилось переживать за сезон после плей-оффа. То, что мы продержались так долго при таком уровне конкуренции, моему телу совсем не на пользу. Синяки, боли в ребрах, уставшие мышцы. Я понятия не имею, как профессионалы это выдерживают. Если я смогу вообще встать на коньки в следующем сезоне, это уже будет чудом. Много кто из парней раздумывает о том, чтобы пойти в профессиональный спорт. Впрочем, реальные шансы есть меньше чем у половины. Лично я никогда не питал никаких иллюзий, что подойду для НХЛ. И никогда этого не хотел. Хоккей всегда был просто моим хобби, которое, к тому же, ограждало меня от неприятностей. Безделья и всякого такого. Скоро этот этап моей жизни закончится.