– А что ты делал ночью у двери моей сестры? – Оливия, сузив глаза, развернулась к мужу.

Вполне предсказуемый вопрос не поставил его в тупик.

– Собираясь ложиться, я случайно выглянул в окно. Мне показалось, что входная дверь флигеля приоткрыта, и я пошел проверить. Уж прости, что не стал звать слуг, рискуя разбудить всех в доме. Проходя мимо спальни Джейн, я и услышал голоса.

– Теперь я понимаю, почему ты на нее сердился, – Оливия неодобрительно покачала головой. – Мы дали ей кров, а она превратила наш дом в бордель!

– Разве ты не слушала, дорогая? Это была не она, – устало сказал Чарльз.

– Тогда, вероятно, Хезер! Она распутничала с тобой и с Уильямом, а значит, ей ничего не стоило обольстить Лоусона.

– Не обольщала она Лоусона, тетя! – раздраженно воскликнул Уильям. – Она только притворялась Джейн.

– А я что сказала? – возмутилась Оливия. – У моей сестры был роман с этим ужасным коллекционером.

– Нужно поговорить с Хезер, – решительно произнесла Виктория Стаффорд, игнорируя умозаключения невестки. – Кто еще сыграл бы Джейн убедительнее, чем бывшая актриса, блиставшая на подмостках «Альгамбры»? Пусть она немедленно спустится и всё объяснит.

– Я схожу за ней, – вызвалась Эмили.

Пока она отсутствовала, в гостиной повисла тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов. Но вот в коридоре раздались торопливые шаги, вбежала мисс Стаффорд и растерянно оглядела собравшихся. В глубине ее зрачков плескалось отчаяние.

– Кажется, Хезер умерла…

Доктор Стэнли и старший инспектор Джонс прибыли в Адмиральский дом одновременно. Врач заключил, что смерть наступила около трех часов назад.

– Самоубийство, вне всякого сомнения. Соболезную, – вздохнул Стэнли, бросив взгляд на Артура, который выглядел совершенно потерянным.

– Доктор, не могли бы вы перед уходом заглянуть к моей жене, – смущенно попросил Чарльз. – У нее истерика.

Стэнли прошел мимо Джозефа, в задумчивости прислонившегося к дверному косяку. Перед глазами молодого человека всё еще стояла недавно увиденная картина: Хезер, казалось, просто задремала, и в этом не было ничего зловещего, если бы на прикроватной тумбочке рядом с пустым стаканом не обнаружился пузырек из-под глазных капель, а на подушке – записка, написанная зеркальным почерком. Стаффорды прочли ее до появления полицейского.

«Я не могу жить в ожидании казни, но не раскаиваюсь в том, что совершила». Являлись ли эти слова признанием в двух убийствах? Записка не подтверждала, однако и не опровергала этого.

Джозеф вышел в коридор и направился к лестнице. Дверь в студию Дональда была приоткрыта, студенту показалось, что внутри кто-то тихо плачет. Он вошел. Сумрак летнего вечера наполнял надстройку, из которой убрали мольберт и художественные принадлежности. Картины, составленные у стены, печально являли миру подрамники и оборотную сторону холста. На опустевшем столе спиной к двери сидела Эмили, ее плечи вздрагивали. Джозеф медленно приблизился. Девушка стала торопливо вытирать слезы платком, но ее лучистые глаза продолжали блестеть.

– Я ее любила, – прошептала Эмили. – Знаю, такая смерть лучше, чем на виселице, и она сама ее выбрала, но… как же всё это ужасно, Джозеф! Почему это случилось с нами?

Уолш присел рядом и осторожно обнял ее. Эмили уткнулась мокрым лицом в его плечо. Он прислушивался к ее дыханию, чувствуя, как ее волосы щекочут его щеку.

– Хорошо, что всё закончилось, – наконец проговорила девушка. – Больше не нужно никого подозревать. Это такое облегчение.

– Как бы я хотел согласиться с вами.

Эмили выпрямилась и изумленно взглянула на Джозефа:

– Что это значит?

– В спальне не обнаружилось ни бумаги, ни пера и чернил, и я не заметил никаких следов чернил на пальцах Хезер. Едва ли она написала письмо, предназначавшееся Дональду. Меж тем записка, которую нашли на ее подушке, написана той же рукой. Ее смерть именно сейчас оказалась очень удобна для настоящего убийцы, ведь Хезер вполне могла отказаться от своих слов, а кроме ее признания, против нее не было улик.

– Боже, Джозеф, зачем вы это говорите? – Эмили с ужасом затрясла головой.

– Боюсь, вашу мачеху отравили. Она поднялась к себе, и примерно в то же время вернулись Уильям, Артур и Оливия. То есть в доме снова находились все, кто был здесь на момент убийства Дональда и в ту ночь, когда умер Гэри Лоусон. По счастью, мы с вами весь день провели вместе, и вам я могу доверять. Помогите мне, Эмили! Мы должны найти убийцу.

– Но я совершенно не представляю, кто это может быть! Ведь не Уильям же? Вы сами сказали, что не сомневаетесь в нем.

– Что вы думаете об Ирэн?

– Зачем ей это?

– Она могла убить Лоусона, чтобы Дональд скорее получил наследство. Возможно, она рассчитывала, что ваш брат сделает ей предложение, и они вместе уедут во Францию. На месте Ирэн я бы мечтал сбежать от таких родителей.

– Пожалуй, мать ее действительно подавляет, – нехотя признала Эмили.

– Но потом Ирэн поняла, что намерения Дональда не были серьезными. Предположим, они поссорились, и он оскорбил ее. Я не знаю вашу подругу так хорошо, как вы, однако мне кажется, что месть – вполне в ее натуре.

– Пусть так, но зачем ей понадобилось убивать Хезер?

– Как я уже сказал – чтобы поставить точку в этом деле. Странное совпадение: она вернулась в Адмиральский дом, как только узнала, что Хезер взяла вину на себя, и, конечно, Ирэн предполагала, что за нее внесут залог.

– Звучит правдоподобно, – задумчиво произнесла Эмили. – А я почему-то была уверена, что зеркальное письмо – дело рук Оливии. Возвратившись от медиума, она могла навестить Хезер, принести ей стакан воды, отравленной каплями бабули, и заодно подбросить записку.

– Понимаю, вы недолюбливаете тетю и сочувствуете дяде. Но именно Чарльз пил чай с Хезер перед тем, как она ушла к себе. Не забывайте, что и у него была возможность подлить ей отраву.

– Ах, Джозеф, у меня голова идет кругом! Уже поздно. Надеюсь, завтра вам удастся найти более весомые аргументы, – Эмили легко спрыгнула со стола и повернулась к нему. – Доброй ночи!

– Позвольте проводить вас до двери.

Эмили кивнула. Даже в сумерках Уолш разглядел румянец, выступивший на ее щеках, и подумал, что ни при каких обстоятельствах не променял бы лето, проведенное в Адмиральском доме, на беззаботные каникулы в Йоркшире.

Уильям метался по спальне, опрокинул стул и потом несколько раз налетал на него, едва ли отдавая себе отчет в происходящем.

Зачем она наложила на себя руки? Он бы нашел способ спасти ее! Они могли сбежать: украсть у Артура деньги и затеряться в Европе…

В дверь тихо постучали, Уильям не повернул головы.