– Да, в гостинице. В Москве.

– Ну, тогда ты должна понимать, – с трудом поймал упущенную нить разговора Константин. – Я приезжаю в отель и проверяю, как там относятся к гостям.

– А-а-а, ясно, – кивнула Марта, – ты – комиссия! К нам в садик весной комиссия приезжала. И наша Анастасия Ивановна очень переживала, что мы ударим в грязь лицом. Поэтому на прогулке не разрешала нам бегать и прыгать. Чтобы мы в неё, в грязь, то есть, лицами не попадали.

Константин, который в этот момент половником разливал получившуюся чересчур жидкой кашу по тарелкам, хрюкнул и поинтересовался:

– Она что, плохая, ваша Анастасия Ивановна?

– Нет, хорошая. Нас любит, не ругает почти. Мама говорит, нам с ней очень повезло. Только она комиссию боялась. Потому что не хотела, чтобы комиссия ругалась. Она злая – эта комиссия, наверное. Была бы добрая – Анастасия Ивановна не боялась бы. Вот мы же её не боимся. Даже Петька Данилин не боится, хотя он у нас трусишка.

– Ты знаешь, комиссия – это не всегда плохо, – назидательно пояснил Константин. – Люди, которые проверяют ваш садик, хотят, чтобы вам в нём лучше было. Чтобы вас хорошо кормили, чтобы игрушки у вас были чистые и целые, чтобы с вами занимались и не обижали вас. Вот и я тоже хочу, чтобы в гостиницах людям хорошо жилось, чтобы к ним относились по-доброму и заботились о них. Понимаешь?

– Понимаю, – серьёзно кивнула Марта. – То есть ты тайно ходишь в гостиницы, чтобы там всё делали как надо. Правильно?

– Правильно, – поразился детской догадливости Константин.

– То есть ты добрый тайный гость? Пришёл – и научил всех работать? Как фея?

– Ну, примерно. Я очень стараюсь быть добрым и после того, как поживу в гостинице, подсказываю их хозяевам, что и как нужно исправить. А за хорошее отношение к гостям всегда хвалю и прошу как-то наградить работников гостиницы.

– Тогда ты точно добрый, – удовлетворённо вздохнула Марта и принялась за еду. – И кашу варишь вкусную. Я бы тебя тоже похвалила, если бы ты работал в гостинице, а я была тайным гостем. А так я тебя могу только маме похвалить. Хочешь?

Константин думал уже было смутиться и отказаться от благодарности, но тут глянул в окно и увидел, как в калитку входит мама Марты собственной персоной. Неожиданно для себя он растерялся и принялся суетливо снимать белый фартук в весёлый красный горох, который зачем-то повязал вокруг талии. Но за узел дёрнул неловко и вместо того, чтобы развязать его, лишь затянул. Поэтому вошедшая Арина застала его за тем, что он, передвинув узел вперёд, на живот, судорожно пытался его распутать.

– Здрасьте…

– Дядя Костя, это моя мама Арина… Мама, это мой дядя Костя, – чинно представила их друг другу догадливая девочка Марта, до этого сосредоточенно уплетавшая кашу, потом, выполнив обязательный в её понимании ритуал, радостно взвизгнула и кинулась на шею маме:

– Мамочка! А у нас тут пожар был! А мальчишки, тётя Майя и дядя Илья уехали на море! И меня взял к себе дядя Костя! Он меня кормил и мне книжки читал! И даже причёсывал!

– Спасибо вам, простите, что я вас нашими проблемами загрузила, – безжизненно, но вежливо улыбнулась соседка, не выказав никакого удивления в связи с тем, что о её маленькой дочери вместо уехавших друзей заботится посторонний мужчина. На слова дочери о пожаре, как и на раскинувшееся на соседнем участке пепелище, она и вовсе не отреагировала. Константин оторвался от кастрюльки и половника, к которым вернулся, чтобы выскрести остатки каши для вернувшейся Арины, и с тревогой посмотрел на неё.

– Мамочка! – тем временем громко вопила темпераментная Марта, будто у соседки были проблемы со слухом. – А где Мира, мамочка?!

Константин, который всё смотрел на свою загадочную соседку, готов был поклясться, что, услышав имя старшей дочери, Арина вздрогнула.

– А… она не звонила? И не приходила?

– Мамочка, ну ты что?! Куда же она позвонит?! Твой мобильник был с тобой, а у меня пока нету! А дяди Костин номер она не знает!

– А… да-да, конечно… – По Арине было видно, каких титанических трудов стоили ей попытки сосредоточиться и адекватно подавать реплики в ответ на слова Марты. – Она уехала в гости, доченька… Но скоро вернётся, – отрешённо покивала её мать.

Глядя на женщину, Константин решил, что стоит позвонить по номеру, который дал сердобольный медбрат, навязавший ему Марту, и узнать, выписали ли его соседку или она сама сбежала из больницы, потому что её поведение меньше всего походило на поведение здорового адекватного человека. Да и внешний вид тоже. Невероятно длинная коса её была растрёпана, на лице виднелись ссадины и кровоподтёки, руки разбиты, под глазами – бледно-голубые полукружья. Встретишь такую на улице, подумаешь, что помирать собралась, и срочно вызовешь «скорую». Да и милицию, пожалуй, тоже. На всякий случай.

Он заботливо поставил напротив Арины тарелку с овсянкой, в которой таял кусочек сливочного масла, и положил чистую ложку. Но соседка этого не заметила. Она вытащила из сумки мобильный телефон и посмотрела на него с явной надеждой. Но, видимо, ничего хорошего для себя на экране не увидела и с еле слышным полустоном полувздохом сунула его в карман джинсов.

– Ну, я пойду, пожалуй, – негромко то ли сказал, то ли спросил Константин.

– А? Да… Да… – кивнула соседка и совершенно точно не поняла, о чём он говорил…

Константин с тревогой посмотрел на неё, махнул Марте и вышел. Девочка кинулась за ним, сильно потянула его за руку, принуждая нагнуться, и ласково поцеловала в щёку. Константин в ответ погладил её по голове. Ему почему-то было невыносимо грустно. В распахнутую дверь он посмотрел на соседку. Та по-прежнему сидела над нетронутой тарелкой каши и в их сторону даже не повернула головы.

Ещё утром Константин собирался уехать в свою городскую квартиру, как только сдаст Марту на руки матери. И очень надеялся, что это произойдёт как можно скорее. Но теперь вместо того, чтобы срочно покинуть пепелище, вышел в Интернет, нашёл там то, что было ему нужно, сделал несколько звонков и пошёл ещё раз осматривать то, что осталось от его гибрида дома и бани.

Несколько дней назад… Да что там, ещё даже позавчера ему казалось, что его жизнь устоялась и идёт своим чередом. Но события последних двух суток заставили усомниться в этом. И надо было с этим что-то делать.

Вечером Константин Соколан, бывший майор одной из спецслужб, выросшей из всесильного КГБ, и нынешний тайный гость с приемлемыми удобствами расположился в купленном днём и привезённом под вечер крошечном домике-бытовке. Он достал из кожаного портфеля, который прошлой ночью по счастью взял с собой в дом к соседям и потому не потерял в огне пожара, блокнот и на одной странице написал «Мои проблемы», а на второй – «Проблемы соседей». Он не был любопытным, но потерянный вид матери Марты вкупе с тем, что Константин слышал сквозь сон позапрошлой ночью и с исчезновением старшей девочки, заставляли задуматься. А быть в неведении он не любил. И бросать в беде слабых – тоже. Но после долгих размышлений в блокноте написал всего пару строк. Потому что абсолютно не представлял, кто хочет убить его, и практически ничего не знал о своих соседях.