– Там хорошо, там море и солнце. И отец. Правда, я ему не нужен…

И Лелька вспомнила, что Захарова говорила про какой-то синдром. Не нужен? Так вот в чем его проблема! Видно, действительно, есть такой синдром. Только неправда, что он не вылечивается! Самого обреченного и обездоленного человека можно вылечить любовью и заботой.

– Поедем, – сказала Лелька.

– Ты правда согласна?! – поразился Ворон.

– Зачем тогда предлагал? – улыбнулась Лелька.

– Ты необыкновенная девчонка, – прошептал Ворон и снова крепко сжал ее ладошку.

Конечно, Лелька могла бы сказать, что у них еще нет загранпаспортов и без разрешения родителей их все равно никуда не отпустят. Она бы могла сказать много умных глупостей по этому поводу, но не стала, потому что знала, у Ворона была мечта – поехать в Испанию. У ее мамы раньше тоже была мечта, только немного банальная – поехать в Париж, увидеть который и умереть. Ну, это образное выражение.

Мама съездила, увидела Париж и благополучно вернулась обратно. Минус от той поездки был один: она на протяжении долгого времени рассказывала всем о Париже, повторяясь по тысяче раз. А потом она захотела в Калькутту. Сейчас у нее такая мечта. Лелька с папой ей не перечат. Если человек хочет мечтать, как сказал папа, то не мешайте ему это делать. Мечта – это двигатель прогресса. Вот и Ворон съездит в свою Испанию, успокоится и захочет в Калькутту. И Лелька с ним поедет! Ей все равно, куда ехать, только бы быть всегда рядом с ним.

– Почему не говорят «увидеть Калькутту и умереть»? – задала риторический вопрос Лелька, задумываясь о своем.

– А ты знаешь, Лель, что до Питера можно добраться электричками?

– От нас до Питера электричками?! Не может быть.

– Один пацан как-то доехал зайцем от Ленинградского до Московского вокзалов. Мы раньше там жили, Никитос в Питере родился. На вокзале пацана поймали и вернули обратно. Так и до Сочи можно добраться на электричках. И тоже бесплатно.

– Питер – это здорово. Но нет, – замотала головой Лелька, понявшая, к чему он клонит. – До Испании так не получится. На границе поймают.

– И вернут обратно, – грустно заключил Ворон. – Я накоплю и поеду, – решительно сказал он. Тогда Лелька крепко сжала его ладонь. – Накоплю, и мы с тобой поедем, – исправил он.

– Тебя что, Марина сильно напрягла?

– Почти, – усмехнулся Ворон.

– Да не обращай на нее внимания, – посоветовала Лелька. – Она так всегда делает. Ей же нужно провести профилактическую беседу!

– Она попросила с тобой позаниматься языками, – внезапно признался Ворон. – Ты знаешь, Лель, она в тебя тоже верит.

– Ты уже занимаешься…

– Только английским.

– Хорошо, давай и испанский подтянем!

– Когда поедем туда, мы должны будем всех понимать.

– Конечно…

Если у человека есть мечта, то не мешай ее осуществлению. А у нее, подумала Лелька, какая есть мечта?! Хочется ли ей на самом деле ехать в далекую страну, бросив родителей, чтобы быть там с Вороном неизвестно где, перебиваясь с хлеба на воду…

О, она уже стала думать словами Захаровой!

Родителей, конечно, жалко. Они столько для нее сделали! Но Ворон ей дороже, и она ему нужнее. Если бы раньше Лельке сказали, что она будет так думать, она бы рассмеялась в лицо говорившему.

Они остановились возле ее подъезда. Но Ворон по-прежнему не отпускал ее руку. Стоял и думал, глядя на Лельку. И она думала. Думала, что сейчас закроет глаза и представит, что этого парня никогда не было и больше не будет в ее жизни. Что тогда она почувствует?

Лелька закрыла глаза и представила: Ворона нет, и не было, и никогда больше не будет. И провалилась в темноту. И глаза открывать сразу расхотелось. Зачем, если Ворона нет и не было?!

А он был, крепко сжимал ее ладонь, прощался.

– Нет, – спохватилась Лелька, – до свидания! До вечера.

– До завтра, – нахмурился Ворон. – Я обещал тетке, что вечером ей помогу…

– Хорошо, – кивнула Лелька. – До завтра. Только ты мне позвони!

– Не без этого, – улыбнулся Ворон и наклонился к ее лицу.

Осторожно поцеловал в губы застывшую Лельку, словно целовал хрупкую статуэтку, готовую рассыпаться под напором чувств. А потом подтолкнул в сторону подъезда, потому что на Лельку напал ступор. Когда к ней наклонился Ворон, Лелька подняла глаза. И увидела окно кухни, в которое смотрела мама.

– Ты целовалась с Вороном? – обыденным голосом поинтересовалась мама, когда Лелька пришла домой.

Лелька пожала плечами. К чему озвучивать и без того уже известный факт?

– Даже не знаю, – призналась мама, – как на это реагировать! Вроде бы взрослая дочь, но еще такая маленькая. Несовершеннолетняя. Ты уверена в этом парне?

– На все сто процентов, мам. Он необыкновенный парень! Он такой, такой… особенный. И мне с ним очень хорошо. И мы хотим поехать в Испанию, – зачем-то добавила она.

– Все ясно. – Мама развела руками. – Дочь влюбилась. А я к этому совершенно не готова!

– Что у нас не готово? – зашел в квартиру папа. – Лелька, ты бежала по лестнице так, что я за тобой не угнался. Что с ужином? Будем готовить его вместе?

– Да, – сказала мама, – будем вместе… готовить…

И сделала круглые глаза, такие, какие она обычно делала, когда узнавала большущую тайну.

– Кстати, – сказал папа, – я встретил Ворона. Или как его там… Максима Васко. Хороший парень.

– Хороший парень? – зацепилась мама. – Чем хороший?

– Как чем? – удивился папа. – Занимается с нашей Лелькой языками.

Фраза прозвучала так двусмысленно, что Лелька испугалась. Кому хочется, чтобы твою личную жизнь обсуждали родители?!

Но они ушли на кухню и стали разговаривать на другую актуальную тему – стали спорить, в какой вуз Лельке нужно поступать. Она первый раз в жизни во время такого спора вздохнула облегченно.

Весна стремительно вступала в свои права, не давая холоду ни малейшей возможности вернуться и захватить в плен цветущие тюльпаны, гиацинты и едва пробивающуюся зелень травы. Осины все еще держали свои молодые листочки в почках, когда березы открылись листвой солнцу и ветру, показав, что ничего их не сломит на пути к лету, к радости, к щебетанью птиц и птенцов. Кое-где в тенистых местах еще оставался снег, но мартовские ручьи уже высохли. Апрель стремился к приятному завершению, давая дорогу теплому маю, полному надежд и радостных ожиданий.

Но такова жизнь – бок о бок вместе с радостью идут неприятности. Мелкими или крупными они становятся только после того, как человек, их получивший, на них отреагирует. Лелька знала, что бы ни случилось, – она самый счастливый человек на свете, потому что у нее есть мама с папой и Ворон. Нет, сначала она ставила Ворона, а уж потом родителей. В последнее время он занимал все ее мысли. А что родители? Любовь к ним вложена в Лельку безоговорочно. И к счастью, она взаимная.