В ноябре 1947 года в благодарность почти за два года работы на контрразведку 21-летний Зигберт получил бесплатный билет на лайнер «Марин Флетчер», отправлявшийся из немецкого Бремерхафена в Нью-Йорк[38]. 12 декабря он прибыл в Америку в поисках работы и новой жизни.

Зигберт рассказывал свою трагическую историю несколько часов. Когда он закончил, Джейкоб Нартель с радостью сделал телефонный звонок и устроил Зигберта на его первую работу в Америке. По диагонали через дорогу от дома Нартелей в Бронксе была аптека, которую в декабре 1947 года совсем занесло снежной бурей, и Зигберта наняли разгребать проход к ней за два доллара в день. На следующий день он нашел двух мальчиков, которые согласились махать лопатой за пятьдесят центов. Доллар выручки без лишних усилий! К концу месяца он заработал свои первые двадцать долларов в Америке.

Следующую работу он получил благодаря двум братьям по фамилии Фрид, с которыми подружился на рейсе из Германии. Старший брат устроил его на фабрику по производству кожаных изделий в центре Манхэттена. За 28 с половиной долларов в неделю Зигги стоял у длинной деревянной скамьи с тридцатью другими работниками, нанося клей на текстильную подкладку и скрепляя подкладку с внутренней стороной кожаных сумок и ранцев.

«Уверяю вас, – вспоминал он пятьдесят лет спустя, – сейчас бы там нужно было работать в маске. Воняло просто невыносимо. Грязная была работенка». Каждое утро рабочие поднимались по темной деревянной лестнице, которая вела на чердак во всю длину здания, и занимали свои места у скамьи. На одном конце мастерской был застекленный офис, откуда владелец мистер Шеффер следил, кто работает, а кто нет, а заодно беседовал по телефону с клиентами и подрядчиками, одновременно заполняя бумаги. Всем приходилось носить обувь на толстой подошве, чтобы не посадить занозу, ступая по деревянному полу. Ночью, когда все смены уходили домой, пожилой чернокожий мужчина мыл туалеты.

«Давайте я буду мыть туалеты, – предложил Зигберт боссу, – и я помою ваш офис бесплатно». Эта работа позволила бы ему получать еще полтора доллара в неделю. Но мистер Шеффер покачал головой. «Это не для тебя, – сказал он. – Это работа для цветных».

«Это закон такой? – спросил в ответ Зигберт. – Сначала дайте мне шанс, а потом решите, стоит ли меня оставлять». Ему в голову пришла мысль. Он закатал рукава, словно бы собираясь сразу же и приступить, и как бы случайно обнажил номер, вытатуированный у него на руке: 104732. В те послевоенные годы любой знал, что значит номер концентрационного лагеря. Шеффер, скорее всего, понимал, что Зигберт пытается таким образом на него надавить, но заметил он и готовность молодого человека к дополнительной работе. Он разрешил ему мыть туалеты, что довело недельный заработок Зигберта до 30 долларов.

Примерно в то же время Зигберт Вильциг принял стратегическое решение изменить свое имя на Зигги Б. Вильциг, которое казалось ему не таким европейским. Из экономии он решил съехаться с сестрой Дженни. В поисках лучшей работы он убедил ее познакомить его с миссис Фридман – ее начальницей на заводе по производству галстуков-бабочек.

«Сколько вы получаете у Шеффера?» – спросила миссис Фридман.

«Тридцать шесть долларов в неделю, – ответил Зигги, прибавив 20 %, – и за меньшее работать не согласен».

У миссис Фридман были проблемы с ногами, которые все время приходилось перевязывать, но ум она сохранила здравый и сразу могла распознать хорошего работника. Она предложила ему гарантированные 36 долларов плюс комиссию за каждую готовую дюжину бабочек. Зигги ушел с кожаной фабрики Шеффера и начал работать на фабрике галстуков-бабочек миссис Фридман. Каждое утро он пешком шел от квартиры Дженни на Лоример-стрит в Бруклине на фабрику Фридман и поднимался по лестнице. Над его рабочим местом у верстака с потолка свисал резиновый шланг, наполняя комнату клубами химического дыма. Зигги садился на табуретку, вдыхая канцерогенный дым. Одной рукой он брал шланг и раскачивал его туда-сюда над галстуками, чтобы они размягчились. Другой рукой он проводил над галстуками утюгом, чтобы разровнять складки. В сборочной комнате не хватало свежего воздуха, а от химической вони страдали все. Не то в шутку, не то всерьез рабочие громко обсуждали свою общую судьбу, продолжая машинально работать с галстуками.

«Кому это нужно? – сказал один из них. – Здесь пахнет просто отвратительно, я не могу дышать».

«На что ты жалуешься? – спросил другой. – Посмотри лучше на него: бедный мальчик, через что ему пришлось пройти!»

Все согласились, что Зигги досталось больше всех. Сам он тем временем занимался своими делами – утюжил галстуки и дышал через рот. Он смотрел на ряды галстуков, верстаков и химических шлангов, а потом на женщин, сидевших за деревянными столами.

«Если бы моя мама была жива, – подумал он, – я бы не хотел, чтобы она работала на такой жуткой фабрике».

Зигги стремился найти работу получше и вскоре нашел – благодаря своему младшему брату Эрвину. В 1942 году пятнадцатилетний Эрвин бежал из квартиры их семьи в Берлине, надеясь попасть в Швейцарию. Его поймали и отправили в Латвию – в рижское гетто. 13 октября 1944 года советская армия освободила гетто, и 1 мая 1945 года Эрвин вместе с рядом других бывших узников был отправлен в Швецию на судне шведского Красного Креста. Через Aufbau – газету немецкоязычных евреев, разыскивающих родственников[39], Эрвин смог установить контакт с Зигбертом и третьим их уцелевшим братом Джо. Зигберт и Джо устроили Эрвину эмиграцию в Америку, где он нашел работу в оптовой компании по торговле одеждой Brooklyn Master Craft Necktie Company на Корт-стрит в Бруклине.

Мистер Глейзер, начальник Эрвина, оценил Зигги и нанял его коммивояжером по продаже галстуков. Зигги ушел с фабрики миссис Фридман и легко овладел ремеслом коммивояжера, которое отлично соответствовало его природным склонностям и умению рассказывать истории. Важнее всего было то, что он получал комиссионные с каждой продажи. Зигги позвонил своему другу Лотару Нартельски, который к тому времени уже получил свои иммиграционные документы, стал Ларри Нартелем и жил с родителями в Бронксе. Зигги убедил мистера Глейзера нанять и Ларри коммивояжером для Master Craft.

Зигги и Ларри скинулись, купили «додж» 1947 года выпуска и тронулись в путь с целым чемоданом галстуков. У них было три варианта: одни галстуки стоили доллар, другие – полтора, а третьи, особенно искусно сшитые и тщательно отделанные, – целых два доллара. Они выехали из Нью-Йорка, подальше от его потогонных мастерских и мерзких запахов, и попали в настоящий рай. Двое друзей ездили по маленьким городкам запада Пенсильвании, Западной Виргинии, Кентукки и Огайо. Зигги был главным из них: он определял, куда они поедут, с кем будут разговаривать, совершенствовал манеру продажи и открывал для себя Америку. Зигги полностью контролировал поездку вплоть до вопросов личной гигиены. Если ему казалось, что у Ларри изо рта плохо пахнет, он доставал из кармана мятный леденец. «Иди почисти зубы, – говорил он Ларри. – У тебя изо рта воняет, всю сделку испортишь».