Вот один из наиболее явственных примеров дискриминации в жилищном вопросе: процветавшая мичиганская ассоциация собственников жилья Grosse Point Property Owners Association даже нанимала частных детективов, чтобы следить за будущими покупателями: в случае если те оказывались евреями, следовало письмо с вежливым, но твердым отказом.

Более хитрый и тонкий вариант антисемитизма подразумевал признание евреев, но вместе с тем ограничивал их участие в юриспруденции, медицине, нефтегазовой промышленности, банковском деле и других отраслях экономики. Например, еще в 1960-х годах евреи занимали лишь около 1 % высоких должностей в финансовой сфере, телекоммуникациях, тяжелой промышленности, транспортной и коммунальной отраслях[44].

В крупнейших банках Филадельфии лишь шесть сотрудников из тысячи были евреями, а в высшем руководстве не было ни одного еврея[45]. Хотя в 1965 году в Ватикане объявили, что евреев больше не следует считать ответственными за смерть Христа[46], а еврейские организации вели бесконечные кампании против дискриминации в бизнесе и общественных институтах, самые престижные нью-йоркские клубы – Links, Knickerbocker, New York Athletic – продолжали не допускать евреев в число своих членов. Антисемиты были повсюду, и они были готовы любой ценой ставить на место таких амбициозных иммигрантов, как Зигги.

В 1950-х годах послевоенная Америка была полна предпринимательской энергии. После многих лет продовольственных пайков американцы амбициозно и жадно стремились взять все от наступившего мира. Среди тех, кто хотел наилучшим образом распорядиться возможностями послевоенной Америки, были Эрни Вахтель и его жена Роуз – будущие лучшие друзья Зигги. Эрни и Роуз жили в пригороде Ньюарка, штат Нью-Джерси, где было обширное еврейское население, действовало несколько синагог, а также – самое важное для будущего их детей – школа Виквахик. К счастью для Вахтелей, им удалось бежать из Австрии еще в 1938 году, прежде чем началось самое худшее. Для них, как и для других иммигрантов, приехавших в поисках американской мечты, хорошее образование было необходимым условием успеха.

На доходы от бизнеса по оформлению витрин Эрни приобрел трехэтажный кирпичный дом совсем рядом со школой, чтобы его дети могли ходить туда пешком и тем самым приблизиться к исполнению своей мечты. При домах в районе Ньюарка, где жили Вахтели, были передний и задний дворики, но расстояния между домами были очень малы. Спальня Вахтелей выходила окном на двухэтажный дом пожилой пары, которая незадолго до описываемого времени сдала верхний этаж семье из трех человек. Как-то летом Эрни услышал, как кто-то высоким голосом поет на втором этаже соседнего дома. «Да заткнитесь уже!» – закричал он из собственного окна после особенно продолжительного пассажа. Со временем Вахтели познакомились с новыми соседями Вильцигами. Мало-помалу, несмотря на прискорбное обыкновение Зигги петь в душе, они стали друзьями.

Их дружба укрепилась в 1958 году, когда Роуз и Наоми в одном и том же месяце родили дочерей. Наоми и Зигги дали дочери английское имя Шерри и еврейское имя Ципора – в честь убитой матери Зигги Софи, также носившей еврейское имя Ципора. Шерри родилась раньше срока и весила меньше полутора килограммов. Неонатология в то время еще не творила чудес, и в большинстве больниц в то время уход за недоношенными детьми находился на зачаточном уровне.

Дочь Зигги была маленькой и слабой, и врачи давали ей лишь пятидесятипроцентные шансы на выживание. Она выжила, но Зигги, видевший смерть множества детей в лагерях, всю жизнь тревожился за ее здоровье и безопасность.

К этому времени Зигги перешел на другую работу – на сей раз он продавал модные блокноты с отрывными листами в кожаном переплете. Он ездил туда-сюда по Восточному побережью – от города к городу, от колледжа к колледжу, эдакий еврейский вариант Вилли Ломана из пьесы Артура Миллера «Смерть коммивояжера». Приходилось носить тяжелые чемоданы с образцами, отчего у него болели плечи и кровили костяшки пальцев. Отец Наоми возражал против работы Зигги: как коммивояжер, он проводил большую часть времени в дороге, вдали от семьи с маленькими детьми. Чтобы успокоить тестя, а заодно и избавиться от надоевших тяжелых поездок, Зигги устроился работать в Nieswand and Son – компанию по производству мебели на заказ в Хиллсайде, штат Нью-Джерси. В шоуруме компании на Монтгомери-стрит были представлены образцы столов, стульев, кушеток и шкафов, а сзади располагался небольшой офис самого мистера Нисванда.

«Отправляйтесь в отпуск», – сказал Зигги боссу через некоторое время. Нисванд уже несколько лет не покидал рабочего места, но тут доверился своему новому продавцу – энергичному, с быстрой речью – и уехал отдыхать в Европу. Когда через три недели Нисванд вернулся, то обнаружил, что продажи благодаря Зигги резко выросли. Нисванд назначил его менеджером по продажам и снова уехал в отпуск. За три года Зигги удалось утроить прибыль, и Нисванд повысил его до главного управляющего.

«Зигги рассказал мне одну историю из своей работы главным управляющим, – вспоминал Боб Маргулис, в 1980-х годах бывший одним из юридических советников Зигги. – Эту историю я всегда рассказываю, когда преподаю бизнес-стратегию студентам колледжей. Если продавец в торговом зале был слишком нетороплив с покупателем, Зигги тут же оказывался рядом и делал вид, что очищает пепельницу. Это был сигнал от него: “Заканчивай. Закрой эту чертову сделку”».

Джерому Сисселману, тестю Зигги, принадлежали два кладбища в Клифтоне, штат Нью-Джерси: Мемориальное кладбище царя Соломона для иудейских клиентов и Мемориальное кладбище Крестхейвен для неевреев. Оба кладбища предлагали участки для захоронений, бронзовые таблички и гранитные надгробия. В 1963 году по новому законодательству кладбищам запретили продавать участки, таблички и надгробия одному и тому же покупателю. Этот закон был принят после публикации книги «Американский образ смерти» (The American Way of Death) писательницы и активистки Джессики Митфорд. Книга разоблачала директоров кладбищ, которые, пользуясь беспомощностью убитых горем семейств, взвинчивали для них невероятные цены на похоронные услуги и сопутствующие товары. Книга Митфорд стала бестселлером и сигналом к вмешательству государства. В результате принятия закона Сисселману пришлось разделить бизнес на два: собственно кладбищенский и специализирующийся на продаже памятников.