А Алина подрастала. Она становилась все интереснее. Он любил гулять с ней, показывал, как лазать по детской площадке, учил кататься на самокате и четырехколесном велосипеде. Но чем ближе он был к дочери, тем дальше становился от Маши. Да, Олег часто позволял Алине то, что жена не разрешала. Ему казалось, что она слишком строга и пытается забить ей голову никому не нужными религиозными правилами. Он хотел, чтобы дочка была счастлива и чтобы она не выросла похожей на мать. Вскоре он начал жалеть, что именно Маша была матерью его ребенка. Ведь женщин вокруг было немало.

Олег очень раскаивался, когда впервые изменил ей. Это было как-то ненамеренно. Старая знакомая написала, что хочет повидаться. Он сказал Маше, что встречается с друзьями, а сам вместе с ней оказался на даче у родителей. Вино за встречу и… Поздно вечером он отвез ее домой, а сам вернулся к Маше, с глубоким чувством вины. Но это чувство быстро исчезло, когда она опять закатила ему скандал без повода. Прежняя нежность, с которой он смотрел на Машу, все чаще сменялась отвращением. Измены помогали: он находил там тепло и заботу, красивые слова и красивое тело, а потом с чувством вины возвращался домой. Смотрел на Машу, уставшую от дома, работы, заботы об Алине, и думал, что никогда ее не оставит. Она всю себя отдавала семье. Олег ложился с ней в постель, и ему было хорошо, это была его женщина. Но только сексом дела было не исправить. Его хватало лишь на какое-то время. А потом снова ссоры, раздражение, красивая девушка на сайте знакомств, где он сделал аккаунт без фото и с чужим именем, или звонок старой подруге, которая бы не отказала. Маша знала, что у него часто бывают командировки, и он этим активно пользовался. Бывало, Олег говорил, что едет в другой город на пару дней, а сам просто ходил на работу, оставаясь ночевать у своей подруги. Круг замыкался, пока Маша все не узнала. Если бы они разошлись тогда? Могла бы Алина остаться жива?

Когда Маша узнала про измену (ее подруга обнаружила его фото в Инстаграме у любовницы), он в какой-то степени даже был этому рад. Надоело. Маша плакала и кричала, обвиняла его, а он высказал все, что накипело за годы брака. Они оскорбляли друг друга, а Алина плакала в соседней комнате. Маша собрала вещи и уехала с Алиной к матери. Он остался. Сначала казалось: вот она свобода. Но потом. Ему было безумно одиноко без дочери. Даже Маши немного не хватало. Никто не готовил ужин к его приходу, никто не расспрашивал его про работу. Все было как-то одиноко и грустно. Олег звонил дочери каждый вечер, Алина плакала и говорила, что хочет, чтобы он вернулся. Сердце разрывалось. Любовницы больше не были нужны: ни на одну ночь, ни на долгий период. Он просто хотел все вернуть.

Маша звонила, истерила, говорила, что встречается с другим мужчиной. Раньше это бы его задело: как? его женщина с кем-то другим? Когда они только начали встречаться, он набил бы морду любому, кто посмел к ней прикоснуться. Но сейчас… Нет, ни ревности, которую она пыталась вызвать, ни собственнических чувств не было. Он хорошо понимал, что давно уже не любит ее. Но он понимал также, что любовь и даже секс в браке не главное. Намного важнее спокойствие, устроенный быт и, конечно, дети. Он выполнял все Машины прихоти, не говорил плохого слова и все время просил прощения. Она не выдержала и вернулась. После первой ночи, проведенной вместе, Маша сказала, что хочет еще одного ребенка. Он не хотел начинать новую жизнь с ссоры и думал, что это ее минутный порыв, и сказал, что согласен. Зачем? Зачем?

Годы брака вновь проносились у него перед глазами, хотя Олег смотрел телевизор. Показывали «Властелина Колец». Делать ничего не хотелось. Маша в любой момент могла позвонить и сказать, что все, все кончилось. День тянулся безумно медленно. Олег прилег на диван и плавно погрузился в сон.

И вновь звонок. Телефон. «Маша». Неужели все?

– Олег, Олег! – ее голос был возбужден.

– Да, как ты?

– Ты что, спал? – она раздражалась.

– Нет, – соврал он. – Ну что там? Как все прошло?

– Олег, Олег. Он жив!

– Кто? – Олег был словно в полусне.

– Наш малыш! Он жив!

Малыш тихо спал, завернутый в пеленку, в своей крошечной кроватке с колесиками и прозрачными стенками. Раньше в роддоме такие стояли рядами, сейчас же он лежал один-одинешенек. Все остальные кроватки давно были убраны на склад за ненадобностью. Он казался таким маленьким и беззащитным в этой огромной комнате, но спал так спокойно на фоне десятка взрослых, которые буквально стояли на ушах из-за него.

Анна не могла отвести от него взгляда. Обычно, если ребенок рождался живым (но такого уже давно не было), проходило не более двух часов до того, как у него начинались проблемы с дыханием. Всем новорожденным, пережившим хотя бы первые полчаса, сразу делали укол сурфактанта. Но это не помогало. Малыш угасал в течение нескольких часов. Здесь же все было по-другому. Сразу после укола он чувствовал себя прекрасно, такое ощущение, что и сурфактант-то ему был не очень нужен. Новых уколов делать пока не стали. Прошло уже больше двух часов, а ребенок оставался абсолютно нормальным. Кричал, потом, поев из бутылочки, заснул. В общем, он был таким же, как малыши до эпидемии.

– Засмотрелась?

Анна обернулась, прямо за нею стоял Антон, врач, что разбудил ее телефонным звонком. Ему было под пятьдесят, то есть лет на десять старше ее самой, но отношения у них складывались довольно странные. Анна, еще только устроившись на работу, не раз замечала его оценивающий взгляд. Выглядел он для своих лет неплохо. На голове не сверкала лысина, а вились густые волосы, хоть и почти полностью седые. Он носил небольшую аккуратную бородку, был среднего роста и с довольно хорошей фигурой. Хотя живот и немного выделялся под больничным халатом, но за счет широких плеч не бросался в глаза.

Анне непросто пришлось, когда она пришла в отделение. Тогда женщинам уже запретили выходить на работу и в роддоме оставалось лишь несколько совсем пожилых медсестер, кого-то из них даже попросили выйти обратно на работу, хотя они уже были на пенсии. Поэтому у мужчин-врачей, а их с главврачом во всем роддоме было трое, конечно, возник вопрос, почему она может работать. История о том, что ей в молодости удалили матку, вскоре стала всем известна. Антон сразу повел себя с ней как-то по-хозяйски, быстро перешел на «ты», объяснил, как здесь все устроено. Анна испытывала к нему какое-то странное чувство интереса и страха одновременно. В своем возрасте она прекрасно понимала, что означают его обнимания при встрече и попытки лишний раз прикоснуться, но границ Антон не переходил. Все намеки на развитие их отношений, которые она не поддерживала, врач оборачивал шутками. Он, вообще, обладал хорошим чувством юмора, чего Анна про себя сказать не могла. Она прекрасно знала, что Антон женат, но все отделение говорило, что наличие супруги никогда ему не мешало заводить романы на стороне, в том числе и с медсестрами намного его моложе. Анна давно решила для себя, что не допустит отношений с женатым человеком, но его интерес (а он был, как бы Антон ни отшучивался) льстил ее самолюбию.