— Стоишь? — Оперативник старался казаться крутым, но голос его прозвучал неуверенно, если не сказать, растерянно. Все как обычно.

— Стою.

— Меня ждешь? — скованно улыбнулся он, хотя хотел казаться бесшабашным парнем.

— Не угадал.

— А чего так? — Он осторожно сел на краешек стола.

Демичева ничего не ответила, но посмотрела на свободный стул, и этого хватило, чтобы он понял, что от него требуется, и он пересел. С кем-то он действительно мог вести себя круто, но только не с ней. Робел он перед Инной. Может, потому и заигрывал с ней как сопливый юнец. Может, потому ничего у него не получалось. Парень он, в общем-то, симпатичный, и она могла бы, в принципе, представить себя на месте его девушки… Раньше могла, но не сейчас. После того как в ее жизни появился Никита, все другие мужчины отошли на задний план, в том числе и Антон.

— Женщинам не задают такие вопросы, — усмехнулась Инна. — Если женщина сказала «нет», то «да» можно только выпросить. И то не всем и не всегда… Ты же не попрошайка, Миша?

— Злая ты, — вроде как в шутку обиделся оперативник.

— Какая есть.

— А я тебя в ресторан хотел пригласить, — замялся Ракитин.

— Хотел? А чего не приглашаешь?

— А ты пойдешь?

— А ты не думай, пойду я или не пойду. Ты приглашай… Смелей надо быть, Миша, тогда и девушки к тебе потянутся.

— Я столик в ресторане заказал, буду тебя ждать, — более решительно проговорил он.

— Уже лучше, — улыбнулась молодая женщина. — Только поздно.

— Почему? — помрачнел Ракитин.

— Ну, ты же опер, ты все должен знать.

— С Гореловым крутишь? — раздраженно, сквозь зубы спросил он.

— Я с ним живу… Кстати, его Никитой зовут.

— Да уж знаю!.. Нашла с кем связаться!

— С кем?.. Если ты насчет Сухониной, так ее бывший муж убил.

— Да известно мне…

— Тогда не надо бочку на Горелова катить. И домой к нему ходить не следует. Тем более в дом врываться.

— А если я ревную? — разволновался Ракитин.

— Где ж ты раньше такой ревнивый был? — усмехнулась Инна.

— Ты мне всегда нравилась.

— И что?

— Ты же меня отшила…

— Я тебя отшила, а ты сдался. И как это называется?

— Больше не сдамся.

— Поздно уже.

— Нужна ты Горелову! Все, дело закрыто, ему ничто не угрожает! И разошлись как в море корабли!

Инна и сама не поняла, как это произошло. Она влепила Ракитину пощечину, да так, что парень едва удержался на ногах. Нельзя было так поступать, но раскаиваться она не собиралась.

— Пошел вон!

— Извини, — подавленно произнес он и повернулся к ней спиной.

Из кабинета он выходил с чувством вины, но с явным желанием вернуться. Только ничего у него не выйдет. Даже если вдруг Никита бросит Инну, шансов у Ракитина завоевать ее сердце не будет. Потому что тогда она возненавидит всех мужчин…

После работы Инна собиралась ехать к Никите. У них все было серьезно, поэтому она жила с ним без всякого зазрения совести. Но сейчас вдруг появились сомнения. Может, он действительно использует ее в своих целях? Может, она ему нужна только до тех пор, пока его подозревают в убийстве Сухониной?.. Но ведь его уже ни в чем не обвиняют и бояться ему больше нечего…

У нее возникло желание повернуть домой, к родителям, но все-таки тяга к Никите оказалась сильней. Однако маме, как она обычно это делала, Инна звонить не стала. Вдруг ей придется повернуть назад к родительскому дому.

Никита ждал ее у ворот. Приветливо помахал рукой, помог заехать во двор, поцеловал. Обнимать, правда, не стал, но ведь этому было объяснение. Руки у него грязные, и он не хотел испачкать Инну.

— Чем занимаешься? — Инна посмотрела на лопату, воткнутую в землю.

— Траншею для провода копаю, — сказал он. — Трубу с кабелем вкапывать буду. Видеокамеры поставлю.

— Хорошее дело, — кивнула молодая женщина.

— А чего так невесело? — улыбнулся он. — Не бойся, копать тебя не заставлю… Пошли в дом!

Траншея у него была на начальной стадии откапывания — метра два-три длиной, на штык лопаты глубиной, зато в доме полный порядок. И на кухне в чугунном казане томился плов. Вместо баранины свинина, и подсолнечного масла совсем немного, и рис разварен сильней, чем предусматривал классический вариант блюда, но именно такой плов Инне и нравился.

— Ты прямо как заправская хозяйка, — улыбнулась Демичева, усаживаясь за стол.

— Ну, ты же одна у нас в семье работаешь, — в том же духе ответил Горелов.

Иногда Инне казалось, что Никита не умеет обижаться. Скажи она тому же Антону, что он домохозяйка, так греха не оберешься, а Никите хоть бы хны. И все-таки она понимала, что и у него есть пределы терпения, за которые переступать ни в коем случае нельзя. Он ведь едет-едет не свистит, а наедет — мало не покажется. А она не хотела, чтобы он на нее наехал. Инна боялась остаться без него. Потому что влюбилась в него как одержимая. В огонь и воду, казалось, готова ради Никиты… А ведь раньше она даже не подозревала, что в мужчину так можно влюбиться. Может, потому, что ей не попадался настоящий мужчина. Тот же Антон хорош собой, но Инне нужно было хорошенько принять на грудь, чтобы лечь с ним в постель. С Никитой же все по-другому. Она хотела его в любое время дня и ночи, хотя сама никогда не начинала первой. Может, потому, что он никогда и не обманывал ее ожидания…

— Ну, ты тоже не бездельничаешь.

— Пока только по дому работаю.

Дом у него отличный, не хуже, чем тот, в котором Инна жила с родителями и младшим братом. И так не хотелось ей вдруг стать здесь чужой…

— Но ты же собирался заняться бизнесом.

— Пока все только в проекте…

— Да, но ты теперь можешь за него взяться. Сухонин арестован, с тебя подозрения сняты.

Никита кивнул. Он уже знал об этом, поэтому особой радости не выказал… А может, он думал о том, как избавиться от своей ставшей вдруг уже ненужной сожительницы? Инна тайком от него вздохнула, но загрустить себе не позволила.

— Это дело обмыть надо.

В первую их встречу наедине Никита налегал на коньяк, но с тех пор как отрезало. Не очень-то он жаловал алкоголь, а ей вдруг захотелось выпить. Под хмельком не так больно будет услышать отказ в праве на их совместное будущее.

Никита снова кивнул и вышел из кухни. Вернулся с бутылкой хорошего армянского коньяка и двумя бокалами. Инна нарезала лимон.

— Я Сухониным больше не занимаюсь, — сказала она.

— Тебе и не надо. Дело скользкое. И опасное.