— Я понимаю.

Никита рассказывал ей про мафию, которая действует в их городе, но имен никаких не называл, хотя Сухонин мог их ему озвучить. И в подробности не посвящал, хотя мог знать о них. Но ведь она и сама обо всем догадывалась. Как-никак в полиции работает, а не в институте благородных девиц…

— Хотелось бы забыть об этом… Давай за то, чтобы никаких проблем с мафией! — Они подняли бокалы, чокнулись.

Никита только пригубил, Инна же выпила до дна. Встревоженная душа просила.

— Если Сухонина вам обратно вернут, откажись от этого дела. Делай что хочешь, но откажись, — сказал Горелов.

— Почему?

— Как это почему? — удивленно посмотрел на нее Никита. — Мы же говорили почему.

— Переживаешь за меня?

— А ты сомневаешься?

— Нет, но…

— Что «но»?

— Ко мне сегодня Ракитин приставал.

— Руки распускал? — нахмурился Никита.

— Нет. Но сказал, что ревнует меня, — Инна попыталась, но не смогла остановить себя. Глупо было набивать себе цену, однако не сумела отказать себе в таком удовольствии. Да, она следователь органов внутренних дел, представитель власти, официальное лицо, но при этом женщина, и кто ее может за это осудить? — К тебе ревнует.

— И что ты ему сказала?

— Сказала, что его поезд ушел… А он ответил, что поезд вернуть можно.

— Как?

— Он сказал, что ты меня бросишь…

— Почему?

— Дело, мол, закрыто, и я тебе больше не нужна.

— Твой Ракитин идиот!

— А я тебе нужна?

— Только ты и нужна. Больше никто не нужен.

— Это правда?

— Правда. И я готов доказывать тебе это каждый день, каждый час, каждую секунду… — Никита говорил жестко, но его слова падали в душу будто бальзам. Инна млела от удовольствия.

— Я следователь, я сама должна искать доказательства, — счастливо улыбнулась она.

— Что ж, тогда я буду тебе помогать.

— Давай за то, чтобы мы всегда друг друга понимали! — Она подняла бокал.

Но Никита забрал его, поставил на стол и подставил свои губы. Что ж, она только рада этому…

Убийствами следственный отдел РОВД заниматься не уполномочен, а умышленное причинение тяжкого вреда здоровью — это как раз компетенция Инны. И дела с пометкой «умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью» тоже должна расследовать она, но в этом случае к потерпевшему направляется дознаватель, который выносит постановление о возбуждении уголовного дела. В первом же случае дознаватель не нужен: Инна сама должна вынести такое постановление. Но как отличить тяжкий вред от вреда средней тяжести? В данном случае такой вопрос даже не стоял: потерпевшего избили так, что бедняга лишился зрения.

В больнице он, в отдельной платной палате. Жена-красавица на стуле сидит, сын рядом с ним — грустный и подавленный. Марине Павловне тридцать восемь лет, но выглядит она намного моложе…

Больной не видел Инну, но повернул голову на звук. И Марина Павловна обернулась.

— Здравствуйте, Василий Антонович!

И с женщиной Инна поздоровалась, и с ее сыном, имя которого забыла. Василий Антонович был другом ее отца. Когда-то они работали в одном строительном управлении, потом каждый открыл свою фирму, но дружеские отношения сохранились. Правда, с каждым годом Василий Антонович все реже бывал у них в гостях.

— Инна, ты? — удивленно спросила Марина Павловна.

— Инна? — Похоже, Василий Антонович не понял, о ком шла речь.

Говорил он с трудом, не разжимая челюстей. Фиксирующие шины у него во рту. Узнать его было трудно. Голова туго перебинтована, повязка на глазах и на носу, лицо в ссадинах, губы разбиты в лепешку. Да еще и челюсть сломана.

— Инна Демичева, следователь Потоцкого РОВД.

О том, что избит был именно Корчнов, она узнала только в больнице, так что не специально она приехала.

— Старший лейтенант полиции, — совсем не весело, но тепло улыбнулась Марина Павловна, глянув на ее погоны.

— Если точней, то юстиции…

Корчнов и его жена знали Инну еще школьницей, а сейчас она уже офицер, представитель закона. Только нынче не та ситуация, чтобы гордиться своим положением и формой. Вот если она преступников накажет, тогда и нос можно будет задрать.

— Василий Антонович, я знаю, что с вами произошло, но не знаю как. Я должна это выяснить и принять решение о возбуждении уголовного дела. Ваших обидчиков найдут и накажут, это я вам обещаю.

Корчнов пожал плечами. То ли он не верил в то, что преступников найдут, то ли не хотел, чтобы их искали.

— Скажите, кто на вас напал? Когда? Где?

Ни вызова в полицию не поступало, ни заявления, и если бы не сигнал из больницы, то, возможно, в РОВД так и не узнали бы о происшествии. Но сигнал о потерпевшем был, и работа по этому делу началась.

— Возле дома все произошло, — сказала Марина Павловна. — Василий к дому подъехал, а на пути машина стояла, путь перегораживала. Он хотел попросить водителя отъехать, вышел из машины, а к нему подошли трое. Сначала ударили пальцами по глазам, а потом стали избивать…

Василий Антонович кивнул. Да, дескать, все так и было.

Корчнову трудно было говорить, но все-таки и следующий вопрос Инна адресовала ему, а не его жене.

— Почему не вызвали полицию?

— Василий сказал, что не надо, — снова ответила за супруга Марина Павловна.

— Почему?

— Не надо… — Корчнов обратил взгляд к окну.

— Как это не надо? У вас ушиб головного мозга, вы потеряли зрение, а преступники должны гулять на свободе?

— Ну, врач сказал, что зрение восстановится, — вздохнула Марина Павловна.

— А если нет?

— Будем надеяться на лучшее.

— Вы надейтесь на лучшее, а мы будем искать преступников.

— Не надо, — продолжал упрямиться Корчнов.

— Может, все-таки скажете почему?

— Не надо.

— Ну, хорошо, не хотите говорить как следователю, скажите как дочери вашего друга.

— Скажу.

— Антон, побудь, пожалуйста, в коридоре.

Марина Павловна вывела сына из палаты, вернулась на место.

— Этих ублюдков найти можно, — сказала она. — И наказать можно. Только потом и Василия накажут. В следующий раз его могут убить. Они так и сказали: обратишься к ментам — убьем… Они ведь его поджидали… Заказали Василия.

Корчнов кивнул, подтверждая версию жены.