Первое щупальце уже атакует другая команда во главе с Искрой и Охотником. Полагаю, отсечь его не проще, чем срубить толстенное дерево, которое при этом еще и сопротивляется, так что быстрой победы никто не ждет. И Волк не вмешивается, лишь внимательно следит за ходом событий, чтобы выпустить пламя на волю и обратить монстра в бегство, как только дело будет сделано.

Принц сует мне в руку веревку, заставляет сжать покрепче и ни на миг не выпускает меня из своей хватки. Я яростно верчу головой и смаргиваю воду, льющую на нас со всех сторон. Корабль так неистово качает на волнах, что верх и низ уже несколько раз поменялись местами; палуба зияет дырами, а мачты хоть и стоят пока, но скрипят так натужно, будто силы их на исходе.

Кажется, прошло меньше секунды, я только и успеваю в очередной раз моргнуть, прогоняя мутную пелену, а вокруг «Предназначения» уже змеится пять новых щупалец. Эти не пытаются проломить борт, не спешат напасть, только покачиваются в воздухе настороженными кобрами; склизкие розовые присоски, рассыпанные по всей длине, пульсируют, будто принюхиваются, выбирая жертву.

Застрявший где-то высоко на такелаже[6] юнга отлично для этого годится.

Он сам бросается в бой. Наматывает на руку веревку, отталкивается посильнее и, обнажив саблю, с отчаянным криком, похожим скорее на песнь чайки, летит к ближайшему щупальцу. Принц не может этого видеть, но вздрагивает и выдыхает:

– Нет…

И вскоре я уже завидую его слепоте.

Матрос не наносит чудовищу ни единой царапины. Его перехватывают на лету сразу два щупальца: одно обвивает плечи, второе – ноги… и каждое с громким всплеском утаскивает под воду свою половину разодранного тела.

Я всхлипываю, зажимаю рот ладонью и делаю непроизвольный шаг вперед – туда, где вода смешалась с кровью, – но меня тут же притягивают обратно.

– Только здесь безопасно! – кричит Принц, и я ему верю.

Справа доносится истошный вопль, и я вижу, как еще одного матроса обвивает и вздергивает к верхушкам мачт новое щупальце. Крик его обрывается только под водой.

И то ли ребра мои сжимаются, грозя раздавить сердце, то ли оно само растет и набухает, но грудь вдруг пронзает острая боль, и я никак не могу вдохнуть. Словно это меня сбросили за борт и тянут все глубже и глубже, на самое дно…

Я пастырь. Неправильный, слившийся с тьмой, но мы не созданы для того, чтобы стоять в стороне, пока вокруг гибнут люди.

«Прости, Принц».

Вслух за нарушенное обещание я не извиняюсь. Просто срываюсь с места, на бегу формирую длинную плеть из силы, не слишком заботясь о ее чистоте. Свет, тьма – главное, дотянуться. Не знаю, бежит ли Принц следом. Треск дерева, грохот волн, лязг металла и человеческие крики – за таким гвалтом ничего не расслышишь, а оглядываться я не хочу. Надеюсь только, что он остался в безопасности.

Матросы атакуют щупальца кучами, за их спинами не видно, отрублено ли уже хоть одно, но Волк все так же бездействует. Наверное, у него там наверху обзор получше. Свободные конечности монстра то уходят под воду, то снова выныривают, и я молюсь, чтобы они окунались просто так, а не утаскивали в зубастую пасть новые жертвы.

Наконец передо мной сразу три вздыбленных щупальца и ни одного человека в зоне поражения. Не задумываясь, я резко взмахиваю едва светящейся плетью. Воздух гудит, время замедляется; плеть скользит по сочащейся слизью плоти чудовища и на первый взгляд не причиняет ей вреда. Когда корабль начинает дрожать, я не сразу понимаю, что дрожит он от рева глубинной твари.

А потом на палубу падает одно отсеченное щупальце. Второе тоже отваливается, кусок падает на планширь, проламывая его, и переваливается за борт. А третье, едва задетое, взбешенной змеей бросается ко мне.

Пытаясь замахнуться второй раз, я поскальзываюсь и опрокидываюсь на спину, ощутимо приложившись затылком. И тут же чувствую обжигающую боль в левой ноге, теперь словно объятой огненным кольцом, которое сжимается все туже и туже…

Небо и палуба вновь меняются местами, я силюсь зацепиться руками за торчащие обломки досок, но меня поднимают все выше и выше, только чудом не отрывая ногу от тела.

Про тебя часто говорят: «Она любого сожрет с потрохами». Что ж, похоже, мне предстоит стать отнюдь не твоим обедом…

– Пали! – внезапно орет совсем рядом Принц и, схватив меня за руки, тянет на себя.

Из-за попавшей в глаза слизи я почти ничего не вижу, но чувствую, как наверху становится жарко. Пятки просто огнем горят, и я не уверена, что от сапог и штанов не остался один пепел.

Зато под очередной вопль монстра исчезает хватка щупальца. Сердце ухает, и я лечу в объятия Принца, который явно не рассчитал свои силы. Или мой вес.

Так что пока палуба ходит ходуном от конвульсий чудовища и команда что-то радостно вопит, мы лежим. Принц – на спине, я – на Принце. Затем, когда сердце уже не пытается выскочить через рот, неуклюже сползаю, сажусь и протираю глаза.

Вокруг бушует пламя.

Удивительным образом огибая людей, паруса и снасти, оно жалит кракена, заставляя его убраться обратно под воду. Щупальца отшатываются, корчатся, сбивают закрепленные за бортом шлюпки и наконец с шипением скрываются в глубине.

И в тот же миг исчезает и огонь, и шторм, будто умелая иллюзия, наведенные чары, и вот уже потрепанное, но не сломленное «Предназначение» мирно покачивается на игриво-легких волнах Закатного моря.

Мы пересекли границу.

Солнце совсем скрылось, лишь слабое зарево пробивается из-за горизонта, словно путник уходит прочь под гору, унося с собой сияющий фонарь.

Я сижу на мокрой от воды и зеленоватой крови палубе; гниль из досок медленно испаряется, оставляя после себя выжженные борозды. Рядом тяжело дышит Принц. Остальные радостной гурьбой кружат возле трех отрубленных щупалец. Похоже, никто не ожидал такого улова.

Искра хлопает Охотника по плечу, капитан пытается ее обнять, но получает тычок в бок, матросы о чем-то перешучиваются. Будто и не было всех этих жутких криков. Будто как минимум двое из команды не отправились только что на корм морскому чудовищу.

– Хотел показать, – слышу я голос Волка и задираю голову.

Он возвышается над нами, уперев руки в бока, растрепанный и бледный, почти сияющий на фоне сгустившихся сумерек.

– Что ради наживы люди готовы на все? – спрашиваю я.

– Нет. Что одиночки выживают редко, а с поддержкой и помощью друзей можно одолеть любого монстра.

Очередная поразительно длинная фраза в его исполнении.

Я киваю, хотя урок кажется мне глупым и бессмысленным. Конечно же, с парой-тройкой соратников сражаться с тобой будет проще. Я это знаю. Никогда не страдала излишней самоуверенностью. Вопрос в том, смогу ли я так же легко пережить их смерть, как команда «Предназначения».