Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вечер в компании друга проходит… Кхм, романтично?
К моему приезду Серега готовится основательно. Во первых, от вчерашнего бардака не остается и следа, а во вторых, меня ждут ужин из ресторана и вино в достаточно интимной обстановке, если таковой считать барную стойку с желтым точечным освещением.
— Мне есть о чем беспокоиться? — спрашиваю у друга, тщательно скрывая улыбку.
— Только о потерянных миллионах.
Закатываю глаза.
— Ты опять? Я же сказал, что мы решим эту проблему. — Хорошее настроение уступает место раздражению, однако Буров, заметив мое состояние, сразу начинает рассказывать о своей новой идее.
— Понимаешь, украсть проект — это одно дело, но довести его до ума, понять причинно-следственную связь, в короткие сроки исследовать то, что мы делали на протяжении четырех лет, нереально. Только представь, сколько у них займет оценка динамики белка Мс1-1 при комбинированном воздействии цисплатина и депривации сыворотки. А вклад аутофагов в изменение Мс1-1 при индукции клеточной гибели? Они же не идиоты, чтобы слепо следовать записям? Тем более, что мы ищем не панацею от всех опухолевых заболеваний, а способ лечения конкретного рака.
Я вздыхаю и сажусь на барный стул.
— Серега, Аня работала с нами. Она прекрасно знает, каким записям можно верить, а каким — нет. Сам подумай. Нас было трое, теперь там целая команда спецов. Мы не обгоним их, даже при желании.
— Ты пессимист, Стас. — Он качает головой и устраивается напротив.
— Я утром развелся. Дай мне немного пострадать.
— Еще халатик на спину накинь и капельницу рядом подвесь, чтобы страдалось легче.
— Ты забыл про фотографию жены и ее подарок на годовщину. Те еще сопли.
— А может, ну его? — машет рукой, затем берется за бутылку. — Вина?
— Покрепче ничего не найдется?
— Сегодня — нет. Ты мне нужен более менее трезвым.
Я смеюсь и выпиваю вместе с ним. А потом слушаю его предложения по ускорению апоптоза и устранению иммуногенного ответа, например, при действии антрациклинов.
Вначале все кажется бредом, но чем дольше Буров приводит аргументы, тем сильнее я загораюсь его идеей. Примерно к полуночи мы оба не выдерживаем и едем в лабораторию, где пробуем экспериментальную методику на зараженных раковых клетках.
Когда же глаза банально закрываются, а мозг отказывает в работе, за окном розовеют предрассветные сумерки. Тут-то я и понимаю, что до первых пар с моей группой осталось от силы три часа, а у меня нет готового материала. На помощь приходит Серега, подбросив тему для лекции, созвучную с тем, что предлагает учебная программа. Я вливаю в себя очередную чашку кофе, после чего мы с другом расходимся. Он едет домой отоспаться, а я — учить науке своих касатиков.
Они, к слову, выглядят очень бодрыми и в чем-то счастливыми. Честно говоря, я им завидую. Была бы возможность обратить время вспять, лет на двадцать назад, то я обязательно ею воспользовался бы, сделал бы все иначе. Но беда в том, что машина времени крутится только лишь в одну сторону — вперед. И сколько бы ты не жалел об ошибках прошлого, назад дороги нет.
Оглядев присутствующих, понимаю, что отсутствуют сегодня двое.
— С Вишневским понятно, что случилось, а где Валевская?
Григорьев, которого мы еще в первый день выбрали старостой, вскакивает и извиняется за одногруппницу.
— Если не появится ко второй паре, позвоню ей.
— Хорошо
Начинается пара. Я записываю тему и только собираюсь начать изложение, как с тихим стуком в аудиторию заходит Вероника. Девчонка извиняется за сорванный учебный процесс и просит разрешение сесть. Киваю и продолжаю рассказ, краем глаза отметив внешний вид Валевской: вчерашние брюки, блуза, курточка… только вместо туфель кроссовки совершенно не из этой оперы. На протяжении всей пары я замечаю ее сонный взгляд. По ней видно, настолько далеко улетели мысли, и чем они полны. Уж точно не радостными моментами, потому как девчонка нет-нет да тянет сопли. Простудилась, что ли?
На перерыве я продолжаю следить за своей студенткой. Яковлева зовет ее выпить кофе, но та лишь грустно улыбается. Отказывает. Начинаю гадать, что могло случиться прошлой ночью. Вижу, как Ника смотрит на бутерброд Григорьева, и чуть не матерюсь. Почему у нее голодные глаза?
К окончанию второй пары, когда девчонка поражает меня своей бледностью, решаю с ней поговорить и прошу задержаться на пару минут
Валевская испуганно распахивает глаза и медленно собирает свои вещи. Все уже оказываются за пределами аудитории, а она продолжает тянуть время.
— Поторопитесь, Вероника.
Девочка подходит к кафедре и севшим слегка охрипшим голосом спрашивает:
— Вы что-то хотели, Станислав Юрьевич?
Я смотрю на темные круги под глазами, кое-как расчесанные волосы, общую помятость и нервно подрагивающие пальцы. Огибаю стол и кладу ладонь на ее лоб. Она отстраняется.
— Вы…
— Ты горишь. Вероника, что произошло?
— Ничего. — Поджимает губы.
— Почему твои родители отпустили тебя в таком состоянии? Ты еле стоишь на ногах.
Она вздрагивает и начинает тяжело дышать.
— Какая вам разница? Это все, что вы хотели узнать?
— Вероника! — предупреждающе произношу ее имя, но в ответ молчание. — Не расскажешь? — Качает головой. — Я мог бы помочь.
— Не сможете. У вас своих проблем выше крыши, какое вам дело до моих?
Хоть она смотрит себе под ноги, по дрожащему подбородку и мокрым ресницам становится понятно — еле сдерживает слезы.
Черт. Подхожу и, несмотря на сопротивление, обнимаю ее.
— Станислав Юрьевич! — пытается вырваться, но настолько слабо, что хватает десяти секунд, и руки, что так рьяно желали оттолкнуть, жадно цепляются за мой пиджак, а она начинает реветь. Не громко, почти беззвучно, и от этого страшнее всего. Хотя, может, проблема мелочная? Женщины способны раздуть из мухи слона. Даже если это какая-нибудь несущественная мелочь.
Заметив, порванный в плече рукав, на который я раньше не обратил внимания, понимаю — случилось нечто серьезное.
— Ника, расскажи мне. — Хватаю ее заплаканное лицо ладонями и повторяю просьбу. — Ну же.
Вероника
Рассказать. Но о чем? Как выразить свои чувства, чтобы Станислав Юрьевич их понял? И поймет ли? Я уже знаю его ответ: “Нельзя убегать из дома. Надо вернуться. Родители за тебя волнуются, ты должна отдохнуть, учиться дальше! Перспективы, слава, деньги, мировое признание!..” Не нужно мне ничего из этого! Мать с отцом тоже не волнуются! Ведь вчера за мной никто не помчался.