Желание оттолкнуть его, повернуться на высоченных каблуках и прекратить представление охватило ее с почти неодолимой силой. Но в большом проеме церковной двери появился Рафаэль. Побег невозможен. Она заключила сделку и не станет отказываться от нее.

Кора улыбнулась еще шире, когда вперед вышли Кейтлин и герцогиня якобы для того, чтобы поправить ей фату, и с облегчением почувствовала, как всеобщее внимание переключилось на сестру, и воспользовалась этим, чтобы взять себя в руки и унять подступавшую панику.

Потом, взяв под руку отца, она вошла в церковь. Мрачноватый интерьер наполнился низкими звуками органа, солнечные лучи высвечивали красные и синие стекла витражей, в воздухе витал нежный аромат букетиков сладкого горошка, украшавших спинки церковных скамеек.

Простая красота тяжким грузом легла на душу и давила все сильнее по мере того, как Кора приближалась к алтарю и к мужчине, мысли о котором не давали покоя. Сердце сжалось, стукнуло и замерло, но она предпочла бы умереть, лишь бы окружающие не заметили ее жалкое состояние. Она окинула взглядом гостей, улыбнулась, заметив орлиный профиль дона Карлоса Аиса, кивнула принцу Фредерику. В глаза бросилось то, как мало гостей пригласил Рафаэль. Несколько бизнес-партнеров и совсем никого из родственников. Ее взгляд выхватил из толпы улыбающихся Этана и Руби, стоявших рука об руку. В горле встал ком. Их клятвы были настоящими. Ее будет пустой и бессмысленной, и эта мысль причиняла боль.

Последние несколько шагов, и музыка замерла. Лица гостей слились в неразличимую массу, остался только Рафаэль. Когда он сделал шаг вперед, Кора вдохнула его запах, ощутила сдерживаемое напряжение сильного тела, заметила лед в темных глазах, споривший с улыбкой, и ее эмоции вошли в штопор.

Люди отступили, викарий начал церемонию. Низкий голос Рафаэля звучал ясно, уверенно и почти победоносно. А потом все закончилось. Их объявили мужем и женой. Рафаэль, подняв легкий прозрачный шелк фаты, взял Кору за руки, и ее захлестнула волна непрошеного желания и странное ощущение безопасности.

– Можете поцеловать невесту, – объявил викарий.

Заглянув в широко раскрытые глаза Коры, Рафаэль увидел таившуюся в самой глубине беззащитность. Тихо горевшая в груди злость, копившаяся последние две недели, растаяла, превратившись в болезненное смущение. Так не пойдет. Надо сохранять в себе эту злость на самого себя за то, что подверг глупому риску все предприятие. Целовать Кору – безрассудство, но ему так хотелось показать ей, что она привлекательна, а он ошибся, считая ее холодной и отстраненной. Рафаэль намеревался лишь нежно коснуться ее губами, но его охватил такой мощный прилив страсти и желания, что он оказался неспособен его сдержать. Потребовалась вся воля, чтобы отойти от края пропасти.

А потом он увидел реакцию Коры. Выражение отвращения на ее лице было как удар под дых. Она вытерла губы, будто чем-то их испачкала. Он прозрел. В своем чувстве генетического превосходства она ничем не лучше остальных членов семейства, не лучше, чем де Гусманы.

Очнись! Иначе провалишь спектакль.

Рафаэль нежно приподнял подбородок Коры, наклонил голову и коснулся губами ее губ. И снова, вопреки собственной воле, позволил губам слег ка задержаться, пораженный манящей мягкостью со вкусом мяты и клубники, ощущением шелковых волос под пальцами и легкого отрывистого вдоха. Он чувствовал, что между ними явно возникла незримая связь.

Держи себя в руках. Ей нужны деньги, тебе – возмездие.

Рафаэль оторвался от губ Коры и окинул взглядом церковь в поисках дона Карлоса. В его сознании возник образ матери, чье сердце и здоровье погубило предательство герцога де Аиса, и руки сами собой сжались в кулаки. Тогда он не смог защитить ее, поклялся стать сильным и сдержал слово. Но никакая сила не могла залечить раны матери, возместить ее потерю, как не смогла спасти ее от смертельной болезни. Но теперь он может отомстить за нее.

Эта мысль помогла Рафаэлю пройти мимо нескончаемой вереницы фоторепортеров, дала силы противостоять эффекту, который оказывали на него Кора, ее запах и грация, несмотря на слишком вычурное платье. Кружевное творение цвета слоновой кости вызывало у нее ощущение дискомфорта, которое он чувствовал вопреки ее самообладанию. Рафаэль нахмурился. Он никогда не выбрал бы для нее такое платье. Несмотря на красоту, фасон слишком женственный, слишком вычурный для нее.

– Фото для обложки, – сказал фотограф.

– Я бы хотела еще одну фотографию Кейтлин и Коры вместе, – вставила герцогиня.

Инстинкт Рафаэля подал тревожный сигнал, когда он увидел, как на лице Коры появилось выражение стоически преодолеваемой боли, а Кейтлин выглядела так, словно хочет отказаться.

– Давайте, девочки. Я думаю, такая фотография понравится всем.

Сестры одновременно кивнули, и в быстром взгляде, которым они обменялись, Рафаэль на секунду увидел подтверждение того, что между двойняшками существует особая связь. Они встали рядом, сфотографировались, и он нахмурился еще сильнее. Во всем этом чувствовалось нечто непонятное. Интересно – что? Минуту спустя герцогиня одарила их фирменной улыбкой.

– Теперь едем на прием в Мэнор. Я вижу, новобрачным хотелось бы побыть наедине, поэтому они поедут в лимузине, а мы в карете.

Рафаэль внимательно вгляделся в ее лицо. Неужели он один видит под ее лучезарной улыбкой сталь? На миг ему захотелось поступить вразрез с ее командой, но он передумал. В конце концов, ему самому хотелось поговорить с Корой с глазу на глаз, а в лимузине ей точно деваться некуда.

– Отличная идея, я согласен.

Оказавшись в прохладном салоне машины, он повернулся к Коре. Она отодвинулась как можно ближе к окну и как можно дальше от него.

– Ваши родители пытаются спрятать меня от публики?

Ее губы изогнулись в слабой усмешке.

– Вы же слышали мою мать, она дает нам время побыть наедине.

– Почему вы не отвечали на мои звонки? Нам надо поговорить о том вечере.

– Не стоит. Не о чем говорить. Я считаю, что ничего не случилось, и единственное, чего мне хочется, – забыть обо всем.

Вот опять. На ее лице появилось выражение отвращения, которое действовало на него как удар в живот. Такое впечатление, будто ее тошнит от мысли о поцелуе. Рафаэль заставил себя успокоиться. Все это не главное. Важен только виноградник.

– Как хотите. Но не дайте своим эмоциям испортить представление. Это прием по случаю нашей свадьбы, и вы должны изображать влюбленную невесту.

– Не волнуйтесь, Рафаэль. Дело есть дело. Я буду счастливо улыбаться весь вечер.

Голова гудела, будто воздух наполнился не изысканными звуками классической музыки в исполнении одного из самых известных струнных квартетов, а громоподобными раскатами хип-хопа. Но стоя рядом с Рафаэлем в цепочке встречающих, родителей и Кейтлин, Кора улыбалась.

За спиной пестрил весенними красками знаменитый сад Дервентов, служивший задником для огромного шатра, возведенного на сочной лужайке. За тканевыми стенами приглушенно хлопали пробки от шампанского, слышался непринужденный смех и звон бокалов.