— Значит я их отравила, а затем убила. С той лишь разницей, что сделала это не сама, а твоими руками.

Внезапная догадка осенила меня и, вырвавшись из мужских объятий, я отошла в другой конец кухни, к окну. Прислонившись бедром к широкому подоконнику, спросила.

— Когда ты почувствовал мой флёр?

— Я не уверен…

— Когда? — перебила я Безымянного.

— Вчера ночью.

Высший смотрел на меня взглядом кристально честного человека, с глубоким осознанием собственной правоты и безгрешности.

— Твой флёр нестабилен и словно мерцает. Было непонятно, проявляется ли он от контакта с сидами, или же просто только начинает входить в силу.

— Все равно, ты обязан был предупредить меня! — Я почти кричала.

Феец лишь выгнул угольно черную бровь, явственно давая понять, что у него совсем иные представления о своих обязанностях.

— Единственное, что меня заботит — это твоя безопасность. Очевидно, что жить как раньше ты не сможешь. Или же ты всерьез собираешься провести всю свою оставшуюся жизнь — а она, я подозреваю, теперь может оказаться очень долгой — не выходя из квартиры?

Мужчина медленно приближался ко мне, не скрывая злости в потемневших до багряного цвета радужках.

— Умбрия — ревнивая садистка. Она найдет способ докопаться до истины и узнать, кто же так околдовал её могущественных, но таких поломанных Аспидов. Двое даже посмели сбежать к тебе на помощь, нарушив строжайший запрет своей мстительной и невиданно жестокой, даже по фейским меркам, королевы. Мастер Боли, Пьющий Бессмертие и Рыцарь Забвения. — Высший подошел вплотную, резко усадил меня на подоконник и, вклинившись между коленей, склонился надо мной. — Интересная компания для одной маленькой смертной, избранной стать их жертвой. Вот только жертвы не получилось. Твоя пробуждающаяся магия спасла тебя, выкупила у Чар священной жатвы. Но кто-то все-равно должен был погибнуть, и я сделал так, чтобы это была не ты.

Пытая пронзительным взглядом, он зарылся пальцами в мои растрепанные волосы и, сжав их в кулак на затылке, осторожно потянул вниз. Я невольно прогнулась, подставляя оголенную шею жаркому мужскому рту.

— Твой запах, — хрипло прошептал сид, делая глубокий вдох, словно задыхаясь. — Я никак не могу им надышаться. То ты пахнешь как самое изысканное и запретное удовольствие. То как что-то родное, потерянное…

Он прикусил нежную кожу, тут же погладив языком, и снова прикусил. Я безвольно застонала, прикрыв в изнеможении отяжелевшие веки.

— Перестань. Пожалуйста. — Мой голос стал таким жалобным и хриплым, что в первое мгновение я его даже не узнала.

Градус взлетел до небес, по мощному напряженному телу сида прошла чувственная дрожь. Нас стремительно захватывал водоворот порабощающей страсти. 

От входной двери раздался звонок. Он выдернул меня из любовного угара словно «дед репку». Я забарахталась в напряженных руках Безымянного, уклоняясь от выпивающих душу ласк. Должно быть, я совсем сбрендила, раз решила позволить себя трахнуть прямо на подоконнике.

— Не вздумай открывать, — наконец прекратив свои поползновения и отступив на шаг, приглушенно скомандовал сид.

Выглядел он шалым. Челюсть напряжена, широкая грудь часто вздымается. Кулаки сжаты до белеющих костяшек. Все сигнализировало о том, что он на грани и прикладывает колоссальные усилия дабы сдержаться.

— А вдруг это полиция? — Меня мучил навязчивый страх быть пойманной.

— Через пол часа после нападения, при отсутствии мотива, тел и свидетелей?

— Надеюсь, ты прав.

Я перевела дыхание и на цыпочках подошла к двери, осторожно подглядывая в глазок. Через секунду опасения окончательно развеялись. Оказалось, газовщики местной коммунальной компании совершали очередную проверку оборудования. Не желая стать причиной ещё чьей-то смерти, я предпочла сделать вид, что никого нет дома.

— Может, ты проголодался? — безо всякого скрытого смысла, постояв немного в полной тишине, совершенно искренне поинтересовалась у Высшего.

В ответ он обжег таким взглядом, что я покраснела.

— Не нужно так на меня смотреть! Думаю, самое разумное сейчас — отвлечься, заняться простыми вещами, например, пообедать, а после мы решим, что делать дальше.

На словах «заняться простыми вещами» сид вышел из кухни, и остаток фразы прозвучал брошенный в пустоту. Момент, когда квартира вновь оказалась в моем единоличном пользовании, я почувствовала очень остро. Не знаю, что тому было причиной — наша с Безымянным связь, или же навязанное флером желание, — но едва сид необъяснимым образом исчез, как пустота и тревога обрушились на меня многотонной плитой.

Следуя собственному совету «отвлечься», я занялась обыденными домашними делами. Приготовила плов, испекла пирог с яблоками, по мелочи прибралась, вздыхая над дырявым паркетом в прихожей, перебрала вещи из ранее пострадавшего шкаф. По счастью, повредилась только его боковая стенка, разрушение не затронуло самой одежды и я придирчиво собрала несколько комплектов, безжалостно отбрасывая в сторону всё, что могло бы распалить фантазию моего бессмертного телохранителя и побудить к активным действиям. Я не желала обманываться, прекрасно понимая, что в следующий раз Безымянного не остановит даже «вся королевская конница, вся королевская рать», а также ОМОН, вздумай они в полном составе заявиться к моему порогу.

Оставшаяся часть дня ушла на довольно странное занятие. Вооружившись справочником, блокнотом и ручкой, я пыталась изобрести сиду новое имя. Взять что-то готовое не позволяла интуиция, откуда-то я точно знала, что должна придумать его сама.

Муки творчества надолго вырвали меня из реальности. Я то пыталась соединить между собой более распространенные имена, и тогда получалось что-то вроде «Максилья», то меня уносило куда-то в историю древней Руси, и тогда уж вовсе получалась какая то белиберда. Но самое обидное, что даже когда, казалось бы, удавалось отыскать что-то красивое и неизбитое, что-то внутри говорило твердое «нет» и приходилось всё начинать по новой.

В какой-то момент я зашвырнула блокнот в другой конец комнаты и в изнеможении рухнула на диван. «Может мне подремать? Вдруг я, как Менделеев, найду решение во сне?»

Спрятавшись от мира под любимым старым пледом, я попыталась уснуть, но сон не шел. В конце концов, я впала в какое-то хрупкое состояние, зависнув на границе легкой дремоты. Я всё ещё продолжала ощущать себя лежащей на диване. Чувствовала, как холодит щеку приятная гладкость подушки… И в то же время, всё словно размылось и стало медленно уплывать. Загудел на кухне охлаждающий компрессор холодильника. Его монотонное звучание окончательно убаюкало меня.

Сначала мне показалось, что это гудение усилилось и будто бы распалось на разные лады, то поднимаясь до нежного минора, то резко ныряя в тревожный мажор. Затем я начала различать голоса, столь гармонично вплетенные в мелодию, что стали почти неотделимы он неё. Я долго вслушивалась в них, прежде чем пришло понимание отдельных слов.