– Ты помнишь, я говорил про стену?

– Угу, – у меня вообще память хорошая, иногда даже хочется, чтобы в моей дурной голове застревало поменьше.

– Она закрывает от меня единственно по-настоящему важное. Если мне удастся понять, что это за стена, то последнее препятствие на пути к помощи исчезнет.

– Ты так думаешь? – недоверчиво спросила я. – Разве все так просто?

Элии хмыкнул:

– Если бы я упрямо не верил в себя, давно бы сошел с ума. Сама посуди, когда человек видит в себе грандиозные картины глубокого космоса, когда он видит в себе то, что происходит в действительности, а его домыслы подтверждаются фактами – до шизофрении становится рукой подать.

Трудно не согласиться, я уже испробовала это на собственной шкуре. Мне не понравилось. И вовсе не хотелось заниматься этой противоестественной деятельностью дальше.

– А ты умеешь видеть от самого рождения? – спросила я.

– Нет, как и ты, я понятия не имел о своих талантах. Престарелый Даймири, предшественник Боснекки на посту главы Совета, обладал такими же способностями, и поначалу именно он обнаружил Пожирателя и проводил первые наблюдения за ним. Но он уже был в преклонном возрасте. Даймири долго разыскивал преемника, и на всех трех планетах единственной подходящей кандидатурой оказался я. Он занимался со мной, хотя и недолго, потому что вскоре ему пришлось покинуть этот мир. Дальше я учился сам.

– Я боюсь, что моя бедная голова вряд ли сможет такое выдержать, – вздохнула я. – Слишком все это тягостно. Трудно расставаться с привычным уютным взглядом на мир.

– Пожалуй, я с тобой соглашусь, – рассмеялся Элии. – Но вот какие вопросы встают перед человеком, обладающим столь редкими способностями, послушай. Я долго размышлял над ними, но так и не смог их решить для себя.

Он помолчал немного перед тем, как продолжить:

– Иногда, лежа в своем доме на вершине плато, в темноте и безмолвии, вдалеке от людей, чувствуя себя одиноким и несчастным, я думал – что, собственно, мешает мне плюнуть на мои упражнения и послать все это подальше. Жертвенность никогда не была свойственна моей натуре, знаешь ли, мне всегда нравилось жить в свое удовольствие.

– А чем ты занимался до того?

– Не перебивай, пожалуйста, – недовольно поморщился он. – Я размышлял о том, почему человек соглашается отречься от собственной жизни. Он видит, что его усилия, направленные на спасение звезды, дающей жизнь его планете, не приносят пользы, но, несмотря на это, продолжает искать пути спасения, отказываясь от себя. Почему это происходит? Только потому, что от него зависит судьба слишком многих людей?

– Ты чувствовал себя несчастным? – не удержалась я.

– Бывало. Но с тех пор, как я узнал, что не одинок, меня поддерживает надежда, что мы с тобой справимся на пару обязательно, и после этого я снова смогу начать жить.

Элии прищелкнул языком и рассмеялся:

– Болтушка! Ты так и не дала мне порассуждать на столь болезненную тему. Впрочем, время еще есть, хоть и немного, зато аудитории в самом ближайшем будущем от меня некуда будет скрыться… Сережа, где мы?

– В стратосфере, – коротко доложил Сережка, обернувшись. – Через полчаса пойдем на снижение. Я тут внимательно подслушивал ваши проникновенные разговоры и хочу заметить, что выбор не зависит от количества спасаемых. Или ты делаешь что-то, или сидишь, не шевеля пальцем. По-другому не бывает. Наш выбор делаем мы сами, никто за нас не способен его сделать. Так что вини только себя, Элии. Но я всегда буду поддерживать тебя.

– По крайней мере, осознание того, что существуют люди, готовые тебя понять, приносит некоторое облегчение, – засмеялся Элии. – Особенно после беседы с Боснекки.

Я оживилась:

– Элии, ты ведь сказал, что знаешь, почему она так на тебя наезжает?

– Знаю, – неохотно отозвался он. – Но это ее тайна, пусть ею и остается.

В наступившем молчании я судорожно размышляла над таинственной причиной, побуждающей мадам Боснекки так терроризировать Элии, но ничего не придумала.

И тут я увидела, что наша Земля не такая уж и большая. Ее круглый бок внизу отчетливо выделялся на фоне красноватой полоски заката. Мы летели в полной темноте, над нами перемигивались звезды, четыре искусственные луны сияли мягким зеленоватым светом. Внизу из-под пелены облаков, закрывающих почти всю Европу, стали выглядывать города, очерчивая неярким светом границы Босфора. Вот уж никогда не думала, что однажды все-таки увижу Африку!

Густо заселенные районы Египта быстро ушли в ночь. Кое-где просвечивали небольшие поселения, но вот и они остались позади. И только неровности земной поверхности в свете новых лун отбрасывали по несколько теней каждая, отчего мне стало казаться, что мы летим вовсе не над землей, а над неизвестным сказочным миром.

Мадазулу, высоченная гора с плоской верхушкой, одиноким зубом возвышалась посреди саванны, она выглядела таинственным ночным цветком, распустившим вокруг себя длинные лепестки теней от нескольких лун. Малюсенькие деревья внизу с плоскими верхушками казались перезревшими грибами на тонких ножках. Вдруг меня охватило совершенно жуткое ощущение того, что все вокруг нереально, такого панического страха я еще ни разу в жизни не испытывала. Происходящее не казалось сном, нет, оно было совершенно иной реальностью.

Меня передернуло, Элии внимательно посмотрел на меня.

– Что с тобой, Женя?

– Мне страшно, – прошептала я, показывая вниз.

Он ободряюще похлопал меня по плечу, и я внезапно поняла, что такое настоящее, бесконечное одиночество, когда тебе не к кому приткнуться и выплакаться, ты одна, совсем одна в своем скафандре, и только тебе самой придется справляться со своими страхами и душевной болью, и никакие рыжие не смогут помочь. Я шмыгнула носом и стиснула зубы. Я справлюсь. Я больше не буду лить слезы. Никогда…

* * *

Почти ровная поверхность на верхушке Мадазулу с одной стороны поднималась вверх, образуя несколько уступов, покрытых кустарником. Вокруг машины валялись булыжники разного размера, а больше смотреть было не на что. Я подошла к самому краю и глянула вниз. В синей глубине теней, под самой горой ничего рассмотреть не получалось, зато дальше, на освещенной лунами земле отчетливо выделялись черные силуэты редких деревьев, которые на горизонте сливались в сплошную черную полосу леса.

– Если решишь прыгнуть – костей не соберешь, – осторожно заметил Сережка. – Здесь паутина пока не работает.

– Какая еще паутина? – пожалуй, и в самом деле разумнее держаться от края подальше.

– Ты же вроде на лекции была? – пыхтя, спросил он у здоровенного мешка, который как раз вытаскивал из машины.

Брякнув его на землю, Сережа снова полез в машину, не переставая брюзжать:

– Или прослушала? Ах да, вы ведь сбежали на пару, как школьники. А вроде взрослые достойные люди…