За весь вечер ему так никто и не позвонил, сам же он не решился поторопить коллег, и на следующий день газета вышла с неверными иллюстрациями и неправильными подписями к ним. Ему пришлось поджать хвост. Хеннинг попытался принести извинения родственникам, но они не захотели с ним разговаривать. «Скажите спасибо дежурному редактору», — сказали они саркастически.

Но журналисты такие же, как и представители других профессий. Прежде чем не обожгутся несколько раз, не научатся. Когда один из его приятелей начал заниматься в медицинском институте, студентов сразу предупредили, что невозможно стать хорошим врачом, не заполнив своими пациентами целое кладбище. Человек учится, приобретая опыт, подстраивается, осваивает новые знания, овладевает новыми технологиями, снова подстраивается, изучает коллег и знания, которыми они обладают, подстраивается под них. Это бесконечный процесс.

Хеннинг запускает «Фотошоп» и загружает фотографии. Горе, пластик и снова ненастоящее горе. И Анетте. Он дважды кликает на ее снимки. Даже на его 15,6-дюймовом мониторе отчетливо видны все детали. Когда он быстро просматривает кадры один за другим, все проясняется. Анетте озирается, будто за ней следят, но все равно улучает момент побыть немного с Хенриэтте. Все это заняло несколько секунд, но запечатлелось на его фотоаппарате.

Анетте, думает он. Чего же ты боишься?

Работа над статьей и отправка ее в редакцию заняли больше времени, чем он думал. Предложения выстраиваются не так легко, как он ожидал. Но Хеннинг думает о том, что даже старый и ржавый поезд в состоянии передвигаться по новым рельсам. И он надеется, что Хейди сидит дома и кипит от ярости из-за того, что он работает так медленно.

Он смотрит на часы. Полдевятого. Теперь уже поздно ехать на спортивную арену.

Хеннинг вздыхает и откидывается на диван. Надо бы мне заехать к маме, думает он. А то не был у нее несколько дней. Она наверняка обижается. Думая об этом, он не может припомнить, когда в последний раз видел ее не обиженной.

Кристине Юль обитает в обычной двухкомнатной квартире на улице Хельгесенс. Она уже четыре года живет в доме из тех, что поначалу ценятся очень высоко, но со временем падают в цене. Таких домов много в районе Грюнерлекка.

До этого она жила в районе Клефта, где рос Хеннинг, но оттуда стало очень далеко добираться до него и до Трине. Она хотела жить поближе к своим детям, но только для того, чтобы они могли заботиться о ней. Мама вложила почти все, что имела, в квартиру, полностью лишенную индивидуальности: на стенах нет ничего, это просто белые чистые поверхности, и они начали сереть от дыма, которым она каждый день наполняет квартиру. Но мама обижается не из-за этого.

Кристине Юль выпала судьба, которой, по мнению Хеннинга, она была абсолютно довольна вплоть до смерти мужа. Хорошая работа сиделки, по всем признакам счастливый брак, по всем признакам здоровые и успешные дети, не слишком много друзей, но те, кто с ней дружил, высоко ее ценили, а ей нравилось посещать как занятия хора, так и винный клуб. Но после внезапной кончины Якоба Юля она расклеилась. За одну ночь.

Несмотря на то что, когда это произошло, Хеннинг и Трине были еще подростками, они быстро поняли, что им придется справляться самим. Им надо было самим ходить в магазин, готовить еду, подстригать газон, обрезать кусты, стирать одежду, убирать дом, следить за тем, чтобы не опоздать на футбольные тренировки и матчи, в школу, на дачу на каникулах. А если им было что-то непонятно в школе, приходилось обращаться к соседу. Или оставлять вопрос без ответа.

Потому что у Кристине Юль появился новый друг.

«Святой Халлвард» — это сладкий ликер на травах, созданный на основе картофельного спирта, в котором содержится достаточно алкоголя, чтобы успокоить одурманенную душу. И теперь не проходит и недели, чтобы Хеннинг не заехал к маме и не пополнил содержимое бара. Минимум двумя бутылками. Она обижается, если он привозит одну.

Хеннинг много размышлял об этом и пришел к выводу, что, если она хочет допиться до смерти, он не должен ей мешать. Мама не особенно волновалась, когда он женился, а на крестинах Юнаса пробыла всего час. Она даже не плакала, когда Юнас умер, хотя и пришла на похороны. Она пришла одной из последних, но не села впереди, рядом с ними, а постояла у двери и покинула церковь сразу после окончания церемонии. И даже когда он лежал в ожоговом отделении больницы Хаукеланда, она не пришла его навестить и не позвонила узнать, как он себя чувствует. Когда Хеннинга перевели в Сюннос, мама приезжала дважды, но каждый раз задерживалась не больше чем на час. Почти не смотрела на него и почти не разговаривала.

Ликер, «Мальборо лайтс» и журнал «Се ог Хор».

Он чувствует, что не может отказать ей в тех трех радостях, что у нее остались в жизни, хотя ей всего 62 года. Мама очень мало ест, хотя он регулярно заполняет ее холодильник продуктами. Хеннинг старается разнообразить ее меню, включать в него немного протеинов, кальция, питательных веществ, но она ест очень мало.

Иногда он готовит ей обед, который они вместе съедают, сидя в кухне за маленьким столиком. Они не разговаривают. Просто едят и слушают радио. Хеннинг любит радио. Особенно когда находится в гостях у мамы.

Он не знает, почему она так на него злится, возможно, потому, что он никем не стал, в отличие от сестры — министра юстиции Трине Юль-Осмундсен. Она строгий руководитель. Ее любят даже в полиции. Но это Хеннинг знает только со слов матери.

Он не общается со своей сестрой. Она так захотела. Он уже давно оставил попытки возобновить контакт. Хеннинг не может точно сказать, почему так произошло, но в один прекрасный момент, когда они начали взрослеть, Трине перестала с ним разговаривать. Когда ей исполнилось восемнадцать, она уехала из дома и не возвращалась даже на Рождество. Но она писала, писала письма — только маме и ни разу ему. Его даже не пригласили к ней на свадьбу.

Семья Юль. Не стандартная семья формата А4. Но другой у него нет.

Хеннинг смотрит на свое пианино. Оно стоит у стены. Когда-то он обожал играть на пианино, но сейчас не уверен, что сможет продолжать музицировать. И это не имеет никакого отношения к его рукам. Потому что пальцы работают, несмотря на то что они обожжены.

Он помнит тот вечер, когда узнал, что Нора беременна. Это было вскоре после свадьбы, они планировали беременность, но слышали о многих парах, которые безуспешно на протяжении многих лет пытались завести ребенка. Но у Хеннинга и Норы получилось с первой попытки. Сразу в десятку.

Он сидел и работал в кабинете, и тут вошла Нора. По ее лицу было понятно: что-то произошло. Она нервничала и радовалась одновременно. Она боялась, приходила в священный ужас от того, какой процесс они запустили, какую ответственность совершенно осознанно взвалили на себя.

Я беременна, Хеннинг.

Он помнит ее голос. Осторожный, дрожащий. Быструю улыбку, скользнувшую по губам и исчезнувшую от неуверенности, которую он так в ней любил. Хеннинг подошел к ней, обнял и поцеловал.