— Его вызвали на очередной допрос, алиби на ночьубийства у него не было, отвечал он путано, нервничал, чем вызвал определенныеподозрения. На него нажали и он раскололся. Мир не без добрых людей, и я имелвозможность час назад ознакомиться с его показаниями. Так вот, в ту ночь уГолицына был неприятный разговор с Виктором, который перешел в ссору, охранникговорил резко, и Виктор предложил ему отправиться домой и немного отдохнуть,что тот и сделал. Но, выйдя из дома, он вскоре решил вернуться, и вернулся,воспользовавшись тем, что ключи от всех дверей у него есть и проникнуть в домнезамеченным ему ничего не стоит. Он слышал, как вы ссорились с мужем, потом выушли, а охранник решил возобновить разговор.

Итог вы знаете, Виктор погиб. Голицын утверждает, что ударилего без намерения убить, использовав то, что подвернулось под руку, малахитовуювазу (в самом деле ваза исчезла с камина, а я только сейчас вспомнила о ней),Виктор упал и вдобавок ударился затылком о край камина (при этих словах япоежилась), после чего потерял сознание. Охранник испугался и, решивинсценировать несчастный случай, сбросил тело с балкона и покинул дом,прихватив вазу. На мосту он от нее избавился.

Проветрившись, он немного успокоился и в голову ему пришлавесьма здравая мысль, что никого он своими хитростями не обманет, после чего онвернулся в дом, решив вывезти труп, использовав для этой цели хозяйскую машину.Он уже собрался уезжать, когда появились вы. Парень вас напугал, но повели высебя не так, как он ожидал, и когда кинулись к соседям, ему ничего неоставалось, как быстренько покинуть дом, что он и сделал. Однако, ему опять неповезло, возле моста он заметил патрульную машину, оттого и поторопилсяотделаться от «БМВ». — Я слушала, мрачнея все больше и больше.

— И как он объяснил причину, по которой поссорился смоим мужем? Внезапное умственное расстройство?

— Нет, тут кое-что похуже. Фамилия Крутиков вам ничегоне говорит?

— Нет. А должна?

— Я думал, может вы иногда интересуетесь городскиминовостями.

Крутиков, мелкая шавка из налоговой полиции, бесследно исчезполтора месяца назад. Так вот, охранник утверждает, что Крутиков неоднократнопытался вымогать деньги у вашего мужа, и тот якобы намекнул Голицыну, что сзарвавшемся дядей не худо бы потолковать. Преданный охранник намек понял, ноперестарался, ударил один раз, однако существенно, и налоговый чин скончался.Его пришлось похоронить. Таким поворотом дела ваш муж был крайне недоволен,отсюда ссора, приведшая к трагическим последствиям, по крайней мере, так всеобъясняет Голицын.

— По-моему, он спятил, — мрачно заметила я.

— Возможно, — кивнул адвокат, — только спятилвесьма вовремя.

Вы хоть понимаете, Лилия Романовна, как вам повезло?

Я понимала, только радости от этого не испытывала, скореебеспокойство. Все происходящее мне по-прежнему не нравилось, особенно показанияохранника. Если он находился в доме, когда я вернулась, значит не мог не знать,что вернулась я не одна, а с Сергеем… впрочем, может мне действительнофантастически повезло и мы кружили по дому, уходили и возвращались, так друг сдругом ни разу и не столкнувшись.

— Обратите наконец внимание на человека, — сулыбкой сказал Валерий Петрович, прерывая мои размышления и указал на окно.

Мы стояли на перекрестке, дожидаясь зеленого сигналасветофора, рядом замерла машина, в ней я увидела Сергея. Он слабо улыбнулся иедва заметно кивнул. — Как видите, конспирация на высоте, — хохотнулВалерий Петрович, машины тронулись, мы еще какое-то время ехали рядом, затемСергей свернул на проспект. — Вам еще некоторое время стоит соблюдатьосторожность, — заметил адвокат.

— Сережа вам все рассказал? — спросила я.

— Разумеется. Адвокат как исповедник, правда, и ничегокроме правды.

— Значит, вы все знаете, — вздохнула я, а потомрешилась:

— Тогда скажите, Валерий Петрович, у вас нет ощущения,что все это страшная ерунда?

— Ерунда? — удивился он. — Что, позвольтеузнать, вы имеете ввиду?

— Я употребила определение «страшная», вас не поражаетнекая не правильность, несуразность данного дела?

— Ах, Лилия Романовна, Лилия Романовна, — легонькопохлопав меня по руке, улыбнулся он. — Вся наша жизнь сплошная неправильность, что уж говорить о смерти, то бишь об убийстве.

Я прошлась по дому, надолго задержалась в гостиной.

Приблизилась к камину и даже коснулась его рукой. Я думала,мне не хватит сил вернуться в этот дом, слишком много неприятных воспоминаний,однако теперь, стоя посреди гостиной, я почувствовала странное умиротворение ивдруг поняла, что не хочу продавать дом. Пожалуй, и жить останусь здесь, хотьон и чересчур большой для одинокой женщины, каковой я и являюсь на сегодняшнийдень.

— Одинокой женщины, — произнесла я вслух иулыбнулась, думая о Сереже. В то же мгновение он позвонил.

— Лили, — услышав его голос, я вдругиспугалась. — Это я.

— Я вас узнала, — ответила я как можноспокойнее. — Мы могли бы встретиться, сегодня?

— Да, конечно. — Сергей вроде бы растерялся.

— Отлично. Когда, где?

— Я буду ждать вас возле сквера в девять. Это не позднодля вас?

— Прекрасно. Значит, до девяти.

Я повесила трубку. Говоря о сквере, мы имели ввиду нашеобычное место встречи. «А что, если телефон прослушивается?» — испуганноподумала я. Тогда покажется подозрительным, что никто из нас не уточнил, возлекакого именно сквера мы встречаемся. Я тут же одернула себя: «Чушь. Теперь уних есть убийца и интерес ко мне они, скорее всего, потеряли. Правда, есть ещеВладимир Павлович… с ним надо держать ухо востро».

День промелькнул незаметно, я ненадолго отлучилась вмагазины, остальное время посвятив безделью, долго отлеживалась в ванной,болтала по телефону с многочисленными знакомыми, хотела заняться поискамидомработницы (дом следовало привести в порядок), но в конце концов решилаоставить это на потом.

В половине девятого я вышла из дома. Надоедливо моросилдождь, чему я, признаться, порадовалась, прохожим нет до меня дела, людипрячутся под зонтами и торопятся оказаться под кровом.

Машину Сережи я заметила, как только свернула возле аптеки.