– В таком случае вы ошиблись.

Глаза у него зажглись, он провел пальцем – осторожно, с нежностью – по ее скуле, там, где на шее трепетала жилка.

– Ошиблась? – с трудом выговорила она.

– Я хотел понять… захотите ли вы…

– Чего я захочу?..

– Зайти дальше.

Он сам не мог поверить, что сказал такое. Но сказал же!

Ксавьер наклонился к ней так близко, что его дыхание задело ей губы. Помимо воли она тоже потянулась к нему. Почему она это сделала? Вероятно, потому, что он совершенно не походил на тех мужчин, с которыми она раньше встречалась. Ему от нее ничего не нужно. Он не попросит ее представить его полезному для его карьеры человеку. Он не захочет, чтобы она баловала его.

Он… был бы восхитительным любовником.

– Вы – красивая, привлекательная женщина. И порой трудная. И я хочу вас.

Уинни закусила губу, чтобы не произнести: «Я тоже вас хочу».

– Мне кажется, что вас не придется долго склонять к этому.

Он считает, что она созрела, чтобы упасть в его объятия?

Уинни приоткрыла рот, собираясь возразить, но он прижал палец к ее губам.

– Я говорю это не потому, что я такой самонадеянный. Я говорю это потому, что не мог не заметить нашего взаимного притяжения. Как бы вы ни старались, эту искру не погасить.

Они, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза. Уинни была уверена, что он слышит громкий стук ее сердца.

– Поэтому я принял ваше приглашение выпить с намерением…

Она не дала ему договорить:

– Но потом вы передумали?

Она хотела еще сказать, что приветствует его разумное решение, но он поднялся, и она увидела, как горят его глаза.

– Вы сказали, что я был плохим отцом! Я никогда не отошлю от себя сына!

Уинни отшатнулась.

– Я ничего подобного не говорила! Вы неправильно истолковали мои слова. Я сказала, что вы наверняка захотите, чтобы ваши отношения с Луисом больше напоминали вашу близость с Лоренцо, а не ваши отношения с родителями.

Они долго молчали, пока наконец Уинни не выдержала:

– Но вы были правы – разговор стал чересчур личным. Мне не следовало говорить вам то, что я сказала. С этого момента я буду следить за своими манерами. И пусть, возможно, нас и тянет друг к другу, но я помню, что вы не вступаете в тесные отношения с персоналом.

– Для вас я сделал бы исключение.

А вот она не может себе этого позволить.

«Но… почему нет?»

Этот мужчина не выходил у нее из головы. Но благоразумие подсказывало не приближаться к нему. Стать любовниками – не значит стать друзьями.

Надо сначала подружиться, прежде чем перейти к более тесным, глубоким отношениям. Никогда снова она не обречет себя на то, чтобы мужчина заявил ей, что она недостаточно хороша для него.

– Вот вы говорите про искру… Но не каждую искру следует раздувать.

Он не ответил.

– По-моему, я вам не очень нравлюсь, – добавила она. Он хотел было возразить, но она его опередила: – А я… вас уважаю, но нравитесь ли вы мне? Я бы этого не сказала.

Он так плотно сжал губы, что они побелели.

– Понятно. Вы выразились предельно ясно. Извините, если я поставил вас в неловкое положение. А сейчас мне надо уйти – дела, неотложные звонки.

Он быстро пересек двор и вышел через калитку. Уинни без сил опустилась на скамью. Прийти в себя ей удалось не скоро.

Луиса привезли на следующий день.

И как и ожидал Ксавьер, Уинни была в фойе, когда Рейес вернулся из аэропорта с Луисом и Паулой.

Сердце у Ксавьера замерло, как только он увидел сына. Он каждый день разговаривал с ним по телефону, но этого мало, особенно когда Луис последнее время стал молчаливым и замкнутым.

Луис не побежал к нему, так что Ксавьер сам быстро подошел к сыну, подхватил под мышки, подбросил и поцеловал в щеку.

– Я скучал по тебе, Луис.

– Я тоже скучал по тебе, папа.

Мальчик произнес это, словно дежурную фразу, и Ксавьеру стало больно. Что произошло? Отчего Луис такой тихий и сдержанный? Может, он винит отца за то, что Камиллы нет в его жизни? Ксавьер подавил вздох. Он-то надеялся, что несколько дней развлечений – зоопарк, аттракционы, поездки на пароме – развеселят сына. Очевидно, этого не произошло. Но ведь только дурак стал бы думать, что развлечения заменят ребенку мать, пусть она и оказалась обманщицей, отказавшейся от него.

Он повернулся к Уинни и опустил Луиса с рук.

– Уинни, это мой сын. А это его няня Паула.

Уинни улыбнулась Пауле и присела на корточки перед Луисом, чтобы быть на одном уровне с четырехлетним мальчиком.

Она протянула ему руку. Луис внимательно посмотрел на нее. Какие у него большие глаза! Ксавьер сказал ему по-испански поздороваться за руку, но Уинни поцеловала его прямо в ладошку. Мальчик улыбнулся… чуть-чуть.

– Луис, ты такой вкусный, что тебя хочется съесть. А знаешь что? У тебя есть вот такое? – Она вынула из кармана шоколадку. – Это самая вкусная шоколадка на свете. – И протянула ему батончик – на яркой обертке коала из мультфильма.

Он опасливо посмотрел на шоколадный батончик, потом на Уинни, а потом, к удивлению Ксавьера, взял лакомство и застенчиво произнес:

– Gracias.

И даже показал шоколадку Ксавьеру, который не преминул одобрительно закивать.

Уинни, смеясь, встала.

– Раскрою тебе маленький секрет, Луис. У меня на кухне большая коробка с такими шоколадками. Как только захочешь еще, то сразу скажи мне, хорошо?

Луис неожиданно взял Уинни за руку:

– Хочешь, я спою тебе песенку?

Ксавьер был поражен.

– Очень хочу! – ответила Уинни.

И Луис запел! Ксавьер ни разу не слышал, чтобы он пел эту песенку раньше.

Когда Луис закончил, Уинни взяла его ручонку в свою и радостно улыбнулась:

– Луис, мы с тобой будем самыми лучшими друзьями.

А вот это совершенно не входило в планы Ксавьера! Уинни повела мальчика в гостиную со словами:

– Хочешь выучить новую песенку?

Луис закивал, а ошеломленный Ксавьер остался стоять, глядя им вслед.

За следующие несколько дней Луис вполне освоился и вовсю болтал с Уинни и Тиной. Он играл в крикет с Блейком и Хитом, громко смеялся и кричал, щечки у него порозовели, и от всего этого на душе Ксавьера становилось легче. Но с отцом Луис по-прежнему был тих и молчалив, когда же Ксавьер спрашивал, в чем дело, Луис говорил, что все хорошо.