– Вредно? – у меня начался истерический смех – пиво вредно?

– Ну да, а чего ты улыбишься?

– Так… У нас, Сережа, скорее вредное производство, нам молоко нужно бесплатно выдавать. И путевки в санаторий. В Могилев как-то не хочется, рановато, а за путевками дело не станет.

– Ну что завел опять… свою пластинку. Сколько раз говорил: не поминай Могилев всуе. Жив-здоров, благодари Бога.

– Спасибо, Боженька! Я тут еще одного-другого чувака грохну, а потом можно и на покой. Шучу, не злись… Я просто думаю, вот закончим мы с тобой свое грязное дело, а радоваться-то когда будем? Жизни?

– Тогда и будем. – хмуро отвечал Серега, который недолюбливал такие разговоры. И вообще философию. – Не сомневайся. А если скучно станет – купим баб и водки. И уедем отсюда к чертовой матери! Поближе к солнцу. К океану. В белых штанах!

Удивительно, как много людей купились в то время на «белые штаны»! Никому и в голову не приходило, что ради них не надо было проламывать головы друг-другу, достаточно сходить в магазин, что за углом. И на яхте твое пузатой тельце займет не больше места, чем в резиновой лодке. «Ради кого я стараюсь? – вдруг подумал я – смешно, но, похоже, ради Сереги. Чтоб он уважал и завидовал. И это все?»

У Сереги окончательно испортилось настроение. Он увидел на лестничной площадке мелькнувшую фигуру.

– Эй ты! – гаркнул он – а ну поди сюда!

К нам приближалась униженно скомканная фигура в белом халате. Серега развернул плечи, как царек на троне.

– Как там тебя? Геша? Геша, вот мой товарищ интересуется, есть счастье на свете или нет? Что скажешь? Ну? Говори без утайки. Как на духу. Не трону.

– Кому как – едва слышно выдавил Геша, переминаясь с ноги на ногу. На вид ему было лет тридцать, но выглядел он неважно, печенка явно дорабатывала свой ресурс.

– А ты счастлив? – допрашивал Серега строго.

– Ас чего мне… я об этом не думаю…

– А хочешь я подарю тебе счастье? – спросил загадочно Серега и потянулся к куртке. Он достал из бумажника две сотенные долларов, подумал, достал еще одну и веером растопырил их перед собой. – Триста баксов. Хочешь – будут твоими?

Банщик переминался на месте, глядя в пол.

– И что я должен буду…

– Ничего! Спляши в присядку.

– Не умею я.

– Не боись! Как можешь! Даавй-давай, порадуй пацанов! Вот так, молодец. А говоришь не умею…. Лихо! Цыганочку, ну? Оп-оп-оп! Теперь вприсядочку. Оп-оп! Заслужил. Теперь поклонись зрителям. Так… Получи! Бабе своей лифчик купишь.

– Благодарствую…

Банщик как-то заторможенно принял деньги и сунул их в карман. Он на мгновение поднял глаза и мне показалось, что они светятся ненавистью и болью. Ушел он все такой же заторможенной, шаркающей походкой. Серега крякнул.

– Как тебе концерт? За триста баксов? А спорим он и за сто сплясал бы?

– Я только не понял, к чему все это?

– А к тому, Олежек, что в этом мире остались только хозяева и рабы. Хочешь быть рабом? Пожалуйста. Да у тебя не получится. Убьешь кого-нибудь рано или поздно. Потому что мы с тобой другой породы. Порода хозяев. И не ломай себе голову всякой премудрой херней.. Этих, которых мы сегодня выселяли, уже ничто не спасет. Рабами жили, рабами и сдохнут. А девчонка, если не дура, найдет себе кусок пирога. Фигурка у нее клевая. Подрастет и – вперед, в лобковую атаку.

Банщику деньги не пошли впрок. Неделю спустя в его смену застрелили Витю Яковлева по кличке Рыга. Следствие вели… ага, знатоки. Они быстро и грамотно распределили роли в этой заурядной драме, и отправился банщик со своей больной печенью на казенные хлеба. Серега еще долго сокрушался, что его деньги пропали зря.

Последнее, о чем я подумал в эту ночь, прежде чем заснуть, что петух утром опять до заря разбудит меня, зараза.

7 глава

Ленка лишь всплеснула руками, узнав о моих планах.

– Сумасшедший! Зачем тебе это надо! Она же хулиганка! Оторви, да выбрось, как говорят. Добровольно гирю себе на шею вешаешь!

Я выложил ей свой план утром, за завтраком. Впрочем, план был куцый: для начала я хотел навестить Лизину мать.

– Ты же видел ее – сестра смотрела на меня как на сумасшедшего – сам рассказывал. Что толку с ней говорить? Она же забудет на следующий день. И что ты ей скажешь?

– Что попытаюсь устроить дочь в Петербурге. Чтоб она не волновалась. Денег ей пообещаю…

– Во-во-во! На это она согласится. Пока не пропьет все… А потом?

– В любом случае пить она не бросит. На шантаж у нее просто ни сил, ни ума не хватит. Это не так просто, я скажу. Не будем преувеличивать ее способности.

– Олег, но Лизка-то не угомонится. Ты же ее не знаешь совсем. Она, как лиса, может притвориться кем хочешь, а на самом деле…

– А на самом деле?

– А вот и не знаю. И ты не знаешь, что у нее в голове. Не забывай, что она прошла такое… Бабушку она любит. Чтоб ты знал. И больше никого.

С Лизой я объяснился по пути в Остров, куда мы наведывались за всякой всячиной через день. Набрался духа и выложил все: и что много думал, и что готов помочь, и что не знаю, что получится и что все зависит от того, что мама скажет… Лиза напряженно слушала, изредка кидая на меня искрометные взгляды. Лицо ее побледнело.

– Вот… Такие дела. Если тебя устраивает, конечно…

– А где жить?

– Сниму тебе квартиру.

– А где работать?

– Есть варианты. Посоветуемся. Помогу деньгами на первых порах.

– А мы будем… встречаться?

– Лиза, мне, кажется, в этом вопросе мы с тобой поставили точку. Я не имею ничего против того, чтобы встречаться, но – никакого интима. Я хочу тебе помочь встать на ноги. Сильно хочу, не сомневайся. Почему? Это мое дело. Не спрашивай, потому что и сам не могу себе ответить. Согласна?

Лиза не отвечала. Я не торопил, но через несколько минут услышал всхлипывания.

– Лиза, ты что? Если ты не хочешь…

И тогда она разревелась от души.

Перед пятиэтажным домом мы взяли тайм-аут. Я здорово волновался. Лиза привела себя в порядок, успокоилась, только красные круги под глазами выдавали ее.

– Значит – договорились. Ни в коем случае не кричи. Чтобы она не говорила. Если совсем будет плоха – уйдем. До следующего раза…

– Я останусь – торопливо вмешалась Лиза