Беспристрастное жюри присяжных приговорило Линка к смерти за убийство судьи. После того как Линк оказался в камере смертников, адвоката, возглавлявшего его защиту, нашли повешенным. Полагаю, городская Коллегия адвокатов тоже вздохнула с облегчением, когда его упрятали за решетку.

По зрелом размышлении следует признать, что кое-кому Линка сначала недоставало, и таких людей наберется несколько сотен. Это и гробовщики, и стриптизерши, и поставщики наркоты, и владельцы автомастерских, где угнанные машины разбирались на части, да мало ли… Но теперь все это не важно. За шесть лет, что Линк провел в тюрьме, ему удалось восстановить большую часть своего бизнеса, и он продолжал руководить им из-за решетки.

Ему всегда хотелось только одного – быть гангстером в стиле Капоне с вечной жаждой крови, насилия и безудержного обогащения. Его отец был бутлегером и умер от цирроза печени. Мать часто и неудачно вступала в новые браки. Лишенный нормальной семьи, Линк с двенадцати лет болтался на улице, где преуспел в мелком воровстве. В пятнадцать лет он уже сколотил собственную банду, которая промышляла продажей в школах марихуаны и порнографии. В шестнадцать лет его арестовали и сделали внушение, положившее начало продолжительному и весьма бурному роману с системой уголовного правосудия.

До двадцати лет он носил имя Джордж. Оно ему не подходило, и он перебрал несколько прозвищ, настоящих перлов вроде Лэш (или Кнут) и Босс. В конце концов он остановился на Линке[3], потому что само это слово отражало его, Джорджа Скэнлона, связь с преступным миром. Оно подходило ему как нельзя лучше, и он нанял адвоката, чтобы официально его зарегистрировать. Просто Линк Скэнлон, коротко и ясно. Новое имя дало ему новую личность. Он превратился в другого человека, которому было что доказывать. В своем стремлении стать самым крутым гангстером в Городе Линк ничем не брезговал и весьма преуспел на этом поприще. К тридцати годам он сумел подмять под себя проституцию и львиную долю оборота наркотиков в Городе, чему немало способствовали регулярные убийства конкурентов его головорезами.

Линк провел в камере смертников всего шесть лет, и исполнение смертного приговора было назначено сегодня на десять вечера. Шесть лет в камере смертников – небольшой срок. В среднем, во всяком случае, в нашем штате апелляции растягиваются на четырнадцать лет и казнят только потом. Даже двадцать лет совсем не редкость. Самый короткий период ожидания составлял два года, но осужденный сам просил казнить его поскорее. Справедливости ради скажу, что дело Линка рассматривалось в ускоренном режиме. Убийство судьи остальные судьи принимают близко к сердцу. Все апелляции были рассмотрены практически без задержек. Приговор был подтвержден и в первый, и во второй, и в третий раз. Причем решения принимались единогласно, не было ни одного сомневающегося ни на уровне штата, ни на федеральном. Верховный суд США вообще отказал в рассмотрении апелляции. Линк не на шутку разозлил тех, кто управляет системой, и сегодня система за все рассчитается сполна.

Линк убил судью Нейги. Конечно, на спусковой крючок нажимал не сам Линк – он просто дал команду, чтобы с Нейги разобрались раз и навсегда. Заказ поручили профессиональному киллеру по прозвищу Кулак, который исполнил все в лучшем виде. Судью Нейги с женой нашли дома в постели: оба были в пижамах, с пулевыми отверстиями в голове. Кулак тогда не смог удержать язык за зубами и проболтался, причем в месте, которое было у полицейских на прослушке. Он тоже получил смертный приговор, но провел в камере смертников всего два года: его обнаружили мертвым с залитой в горло щелочью для прочистки канализационных труб. Полицейские подозревали Линка, но тот клялся, что ничего не знает.

В чем же состояла вина судьи Нейги? Он был бескомпромиссным борцом с преступностью, ненавидевшим наркотики и дававшим торговцам ими максимальные сроки. Он собирался приговорить двух любимых подручных Линка, одним из которых был его двоюродный брат, к ста годам тюрьмы, и Линку это не понравилось. Город принадлежал ему, а не Нейги. Линку уже давно хотелось прикончить какого-нибудь судью, чтобы окончательно закрепить свой статус. Убить судью и уйти от ответственности, чтобы ни у кого не осталось сомнений: он действительно выше закона.

Когда я взял его дело после убийства первого адвоката, все подумали, что я сошел с ума. Еще один неприятный для Линка исход судебных слушаний, и мое тело могут найти на дне пруда. Но прошло шесть лет, и все эти годы у нас с Линком все было ровно. Он знает, что я пытался спасти ему жизнь. И мою он пожалеет. Что ему даст смерть последнего адвоката?

Мы с Напарником подъезжаем к главным воротам «Чертовой мельницы» – так называют тюрьму строгого режима, где штат держит приговоренных к смерти и приводит приговор в исполнение. Охранник встает на подножку фургона со стороны пассажира и спрашивает:

– Имя?

– Радд. Себастиан Радд. Мы на встречу с Линком Скэнлоном.

– Само собой.

Охранника зовут Харви, и обычно мы с ним немного болтаем, но не сегодня. Сегодня «Чертова мельница» закрыта для посещений, в воздухе висит напряжение. День казни! Через дорогу напротив несколько протестующих поют гимн, держа свечи в руках, а другие, наоборот, поют в поддержку смертной казни. Одни сменяют других. Вдоль дороги выстроились фургоны с телевизионщиками.

Харви делает пометку в папке с зажимом и сообщает:

– Блок номер девять.

Мы уже собираемся отъезжать, когда он просовывает голову в окно и спрашивает:

– Есть шансы?

– Сомнительно, – отвечаю я, и мы трогаемся.

Мы едем за тюремным пикапом с вооруженными охранниками в кузове, еще один следует за нами. Пока мы медленно продвигаемся вперед, нас слепят мощные прожекторы, заливая ярким светом проплывающие мимо здания, где три тысячи запертых в камерах заключенных ждут смерти Линка, чтобы вернуться к привычной жизни. Никаких разумных причин объявлять в тюрьме аврал в день казни нет. Ужесточения режима безопасности вовсе не требуется. Никто и никогда не сбегал из камеры смертников. Осужденные живут в изоляции, и, соответственно, у них нет команды подельников, которая решила бы взять штурмом Бастилию и всех освободить. Но для тюремного персонала ритуалы имеют большое значение, и ничто им так не добавляет адреналина, как приведение приговора в исполнение. Жизнь тюремных служителей обычно скучна и однообразна, но, когда приходит время казнить убийцу, она наполняется красками. И для придания надвигающейся драме особого импульса в ход пускаются все средства.

Девятый блок находится далеко от других строений и защищен таким количеством колючей проволоки и прочих препятствий, что преодолеть их было бы не под силу всем союзным войскам, высадившимся в Нормандии при открытии второго фронта. Наконец мы добираемся до ворот, где целый взвод взвинченных охранников ретиво обыскивают нас с Напарником и проверяют наши портфели. Эти ребята как-то уж слишком близко к сердцу принимают вечернее торжество. В сопровождении эскорта меня доставляют в импровизированный кабинет, где начальник тюрьмы Макдафф нетерпеливо ждет, грызя ногти и явно нервничая. Едва мы остаемся одни в комнате без окон, он спрашивает: