Окрыленный успехом в Мюнхене, Моцарт поехал в Вену, чтобы выступить перед любителями музыки со своими последними сочинениями. Вольфганг не учел одного, что люди не меняются и Иероним Коллоредо по-прежнему его ненавидит, что архиепископа раздражает слава и талант молодого музыканта. И что Коллоредо постарается унизить Моцарта и показать выскочке его место.

Архиепископ поставил гениального музыканта на один уровень с поварами и лакеями. Обедал Вольфганг за одним столом со слугами. И жил рядом с ними. Моцарт писал отцу, что ощущает себя так, будто он в Зальцбурге.

Однажды архиепископ вызвал к себе Моцарта и предупредил:

— Надеюсь, вы понимаете, чтобы никаких концертов на стороне, никаких визитов.

— Но у меня здесь друзья, — попробовал возразить Вольфганг.

Но Коллоредо пригрозил, что за его своеволие поплатится вся семья.

Положение музыкантов в восемнадцатом веке было достаточно унизительным. Певец ли, композитор или музыкант мог рассчитывать в основном на щедрость покровителей. Музыканты из Зальцбурга были на положении рабов, жадный архиепископ использовал их только в целях своей выгоды, платил так мало, что едва хватало на еду.

Во время концертов Коллоредо помещал своих музыкантов отдельно, как людей второго сорта. Это унижало Моцарта не только как человека, но и как музыканта.

— Коллоредо — зонтик, заслоняющий меня от мира, — грустно говорил он своим друзьям. — Он считает, что я его раб.

Из-за прихоти архиепископа Моцарт не смог дать ни одного концерта, которого требовала венская публика. Он отказался от приглашения графини Тун, в доме которой присутствовал сам император. Вольфганг был в отчаянии и стал вести себя с архиепископом таким образом, чтобы Коллоредо сам уволил его.

Однажды Моцарт проигнорировал указание Коллоредо и отправился на концерт в доме князя Голицына не со всеми музыкантами, а один. К тому же на вечере подошел к князю и начал с ним разговор.

Независимое поведение Моцарта вызвало необузданный гнев архиепископа. Он не упускал случая, чтобы досадить Моцарту, а композитор в ответ вел себя еще более вызывающе. В итоге между ними произошла серьезная ссора.

Архиепископ отдал приказ о срочном отъезде музыкантов в Зальцбург, но у Моцарта были иные планы: он мечтал уйти от Коллоредо и найти работу в Вене. Он ослушался архиепископа и, взяв свои вещи, перебрался к знакомым.

Узнав об этом, Коллоредо вызвал Моцарта и, грубо отчитав, выгнал вон.

Не сказав в ответ ни слова, Вольфганг ушел, едва сдерживая гнев.

На следующий день Моцарт заявил о своей отставке, но никто из испуганных слуг не осмелился передать его прошение Иерониму. Тогда Вольфганг сам пришел к архиепископу, долго прождал его в приемной, но вместо Коллоредо вышел заведующий кухней граф Арко и, осыпав музыканта ругательствами, за шиворот выкинул его за дверь.

«Мне ничего не оставалось, как вырваться и бежать, — написал отцу возмущенный Моцарт. — Настоящее благородство — в сердце человека, и хоть я не граф, но в душе моей больше чести, чем у иного графа».

Несмотря на гнев архиепископа и просьбы отца, Моцарт решил остаться в Вене.

«Для вас, мой дорогой отец, я готов пожертвовать счастьем, своим здоровьем, своей жизнью, но не честью; для меня и для вас она должна быть превыше всего. Милый, дорогой отец, требуйте от меня чего хотите, только не этого — при одном воспоминании о Зальцбурге я весь дрожу от ярости».

Моцарт остался в Вене, что позволило ему избавиться не только от тяжелого давления и тирании архиепископа Коллоредо, но и от влияния отца. Он понял, что стал взрослым, самостоятельным и свободным человеком и отныне сам будет хозяином своей жизни.

В понедельник Диане не дали как следует выспаться. Сначала позвонили из кинотеатра и сообщили, что ночью кто-то разбил стекло во входной двери. Потом напомнил о себе следователь Суржиков, заявив, что хочет заехать в кинотеатр, чтобы задать ей несколько вопросов.

Сокрушаясь, что выходной потерян, Диана быстро собралась и отправилась на работу.

Осмотрев разбитое стекло, она дала задание рабочим отремонтировать дверь.

Егор Суржиков ее уже ждал, нервно прохаживаясь в фойе. Поздоровавшись, Диана пригласила следователя в свой кабинет.

— Вы извините, что я вас выдернул в выходной, но вы же сами вызвались организовать похороны убитой Вебер.

Со всеми последними событиями Диана совсем забыла о бедняжке Виолетте Генриховне. Она покраснела.

— Да, да, конечно, ведь я даже в консерваторию для этого ездила, мне надо с ними вопрос об оплате решить. Когда отдадут тело?

— Вы можете назначить похороны на середину недели.

— Хорошо, а какие-то документы для этого нам нужны?

Суржиков раскрыл скромный портфельчик, вытащил оттуда список и протянул ей.

— Здесь все написано, еще вам нужен ее паспорт.

— А где же я его возьму?

— Сейчас пойдем в квартиру Вебер и поищем.

— Вам, кстати, билетерша Аделаида Семеновна не звонила? — вспомнила Диана.

Суржиков нахмурился.

— Кукушкина? Звонила, как раз планирую зайти, побеседовать с ее сыном.

По дороге Диана рассказала следователю о ночном происшествии, чем чрезвычайно взволновала его.

— Разве можно двум молодым женщинам среди ночи бродить по глухим местам! — возмутился он. — Вы в курсе, что у моста сегодня ночью была задушена молодая женщина?

Потрясенная Диана испуганно пробормотала:

— Откуда же мы с Эмилией знали, что там бродит маньяк? Мы не нашли такси, пришлось идти домой пешком…

— А почему не вышли на оживленную Пироговку? Что вас на Савинскую набережную понесло?

— Там правда девушку убили?

— Нет, я, наверное, сочинять буду, — обиженно отозвался следователь.

— А как ее убили? — спросила Диана.

— Задушили струной…

— Струной? — испуганно выдохнула Диана. — Так, может быть, и Виолетту Генриховну этот маньяк убил?

— Ведется следствие, мы все выясним.

Оставшуюся дорогу следователь угрюмо молчал.

Паспорт Вебер они нашли в серванте, Диана быстро собрала для музыкантши одежду, подходящую для похорон, и вместе с Суржиковым отправилась к Кукушкиным.

Аделаида Семеновна в нарядном фартуке открыла им дверь и провела в просторную комнату. В квартире вкусно пахло выпечкой.

— А мы уже заждались вас, — улыбнулась хозяйка.