и сдадите их на анализ в другой, не Ваш госпиталь, а завтра перед балом привезете мне новые медикаменты. Что касается недостачи в госпитале мышьяка… я попрошу Вас написать отчет и для начальства, и для жандармерии, но не раньше двадцать седьмого декабря. И… Святой Сильвестр у нас семейный праздник? Отмечается тридцать первого декабря… Постарайтесь с Илоной в этот день либо вообще у меня не появляться, либо максимально сократить визит. И, пожалуй, у меня к Вам будет еще одна небольшая просьба…

Кто сказал, что женщину волнуют только тряпки, танцы и флирт? Глупости! Как раз они нас радуют! Я радовалась на балу, наблюдая как изящно танцует Илонка. Я гордилась собой, получая приз как автор лучшего на ярмарке варенья. Я с таким удовольствием благословляла племянницу с доктором в храме!

А волновать нас может несколько другое. Например, власть. Или возможность удовлетворить собственное тщеславие. Или возможность схватиться с врагом лицом к лицу. Бела хоть и не ожидал получить от меня приглашение на празднование Сильвестра, но и отказываться, разумеется, не стал. И вполне ожидаемо решил присоединиться ко мне в каминной, куда я отправилась отдохнуть, пока гости помоложе увлеклись танцами, а гости постарше – картами. Пить племянничек начал, видимо с утра, поскольку уже за столом слегка покачивался, а уж к моменту нашей камерной встречи и вообще себя с трудом контролировал. Что, впрочем, не помешало ему немедленно потянуться к графину с коньяком и плеснуть себе неплохую такую порцию прямо в стакан.

– Что, милая тетушка, радуешься?

– Не грущу. Праздники, они вообще радости способствуют. И ради праздничка, налей и мне глоток…, пожалуй, малинового ликера. Надо загадать желание на Новый год…

– Тетушка, да Вы никак опуститесь до проклинаемого Вами алкоголя?!

– А и опущусь. Но совсем немножко. Ммм… а ничего так, малина… вкус лета на языке…

– А мне вот от Ваших праздников печально…

– Могу выразить сочувствие. И даже соболезнование. Только оно тебе вряд ли нужно.

– Да уж, мне Ваше сочувствие совсем не в тему… когда рыдать впору… по Вашей милости.

– Бела, ты взрослый человек, может хватит уже пытаться решать свои проблемы за чужой счет?

– А откуда у меня взялись проблемы, дорогая тетушка, не хотите припомнить? Вашими стараниями! Я, дурак, радовался, что при отсутствии собственных детей Вы взяли под крыло племянников и начали опекать. Но Вы! Вспомните как Вы поступили! Сначала Вы говорите мне, мол, бери денег сколько надо, и я привыкаю к постоянной поддержке. Потом вдруг – раз! И все переворачивается с ног на голову! Вы вдруг меняете мнение – денег не дам, начинай работать, не понимая, что-я-то уже привык. Привык, понимаете?! Это как у алкоголика отнять бутылку! Как у наркомана дозу! Как у умирающего от жажды – воду! Как перекрыть кислород и не давать вздохнуть! У меня Вы отняли нормальную жизнь! И даже надежду! Потому что завещание и то написали в пользу Илоны, забыв про меня, как будто я никто! Почему?! Чем я хуже нее? Ненавижу! Ненавижу!! Никого и никогда в жизни так не ненавидел, как Вас!

Я машинально отхлебнула еще ликера и тут мне стало плохо, затошнило и одновременно стало тяжело дышать.

– Что… ты… мне… налил?

* * *

Из газеты «Вечерняя звезда»

«Общественность города Капошвара испытывает сегодня одновременно скорбь и возмущение. Скорбь по причине преждевременной кончины видной городской персоны шестидесятидевятилетней вдовы Клары Мезейне. Мы запомним ее как человека, умеющего принимать взвешенные и правильные решения. Мы запомним ее как женщину, чью волю к жизни не могли сломить никакие невзгоды. Мы запомним ее как призера последней рождественской ярмарки, сумевшей удивить посетителей необыкновенно вкусным вареньем. Мы не забудем тебя, Клара.

А возмущение мы испытываем потому, что жизнь ее прервалась в светлый праздник Святого Сильвестра в результате банального отравления. Убийцей, как это ни прискорбно, стал ее родной племянник, Бела Кочиш, который мечтал унаследовать деньги тети после ее смерти. Даже взятый под арест жандармскими силами буквально над холодеющим трупом госпожи Мезейне, молодой человек продолжал настаивать на своей невиновности и требовать передачи ему состояния усопшей родственницы.

В распоряжении следствия имеются показания, подтверждающие факт неоднократных угроз задержанного в адрес погибшей, следствием чего стало приобретение ею двуствольного «Ремингтон 95 Дабл Дерринджера». Увы, это не уберегло ее от добытого сообщницей Кочиша мышьяка. Судьба преступника, заключенного в городскую тюрьму, решится на февральском заседании суда.

2 января 1891 г.»

* * *

– Господа иллы! Я вычислил ее! Это точно она!

– Вы уже столько раз сообщали нам радостную весть и ошибались. Ну, и где нам ее искать?

– Не так чтоб очень далеко. Австро-Венгрия, Вена. Венский государственный университет28. Филолого-культурологический факультет.

– Почему Вы так уверены?

– А куда ей деваться? Прикинуться домохозяйкой и кротко готовить мужу гуляш на ужин? Трудиться бесправной уборщицей в трактире? Или тупо служить секретаршей, да как же, с ее-то своенравием? Не-ет, она должна была получить относительную свободу действий, с одной стороны, и возможность удовлетворять свои научные амбиции, с другой стороны.

Вот я и подумал: а что она по жизни знает кроме своих любимых рун? И как она собирается эти знания обнародовать, не вызывая лишних вопросов и подозрений? Не может она не понимать, что любые достижения в этой области, достигнутые неизвестно кем, наведут окружающих на мысль, что что-то тут нечисто. Плюс она знает, что мы ее ищем. У нее самый простой вариант – затаиться подальше от Печа, подыскать себе нестарого «носителя» и официально учиться тому, что она любит, и где ее знания можно будет отнести за счет упорного изучения предмета. Плюс языков у Ренаты в запасе не так уж много, чтоб местами учебы перебирать: венгерский, немецкий, слабенький английский. Я и прикинул возможные варианты европейских ВУЗов, и проверил данные всех недавно туда поступивших. И вот она – Ксилла Тамашне, студентка Магистратуры филолого-культурологического факультета. Специальности: Germanistik и Ältere europ. Sprachen und Kulturen29.

– И откуда родом Ваша девица?

– Из Капошвара.

– Печ и Капошвар разделяет более сорока пяти миль30… А Вы сами говорили, что радиус «прыжка» у нее не более мили… Она, что научилась «прыгать» на длинные дистанции?

– Откуда же мне знать? Главное, это точно она и можно будет разговаривать с ней более предметно!

– Даже если эта она, я бы не отказался выяснить, где она почти год отсиживалась…

– Господа, прекращайте торговлю, чай не на базаре! Нас ждет Вена!

– Угу, только перед тем, как туда нестись, неплохо бы понять, с каких позиций мы будем