Раз столько еще и добра в ней, и

чести.

Раз детская чья-то головка одна

С таким любопытством глядит из

окна.

Раз может еще

так

глазами сиять

Анфиса Ивановна, Васина мать…

И сразу просторы исполнились

смысла,

И небо иначе над ними нависло.

И дали, что с новой встречаются

далью,

Уже не дышали такою печалью.

Все сделалось радостней, стало

прочней —

Земля при деревне

и небо при ней!

И мир не казался уже сиротою

Со всей необъятной своей широтою.

К деревне ведет и тропа, и дорога.

Еще так богата земля,

и так много

И сил, и красы у земли этой древней…

Доколе лежать ей, как спящей

царевне.

Доколе копить ей в полях своих

грусть,

Пора собирать деревенскую Русь!

Пора возродить ее силу на свете—

Так пели и травы, и листья, и ветер.

Так думали поле, и речка, и лес,

И даль, что смыкается с далью небес.

Так думал, наверно, Василий Белов,

Что вел нас по отчему краю без слов.

Пора! —

это Времени слышно веленье —

Увидеть деревне свое возрожденье.

А все, что в душе и в судьбе

наболело,—

Привычное дело,

привычное дело…

НИКОЛАЙ РУБЦОВ

(1936–1971)

ТИХАЯ МОЯ РОДИНА

В. Белову

 Тихая моя родина!

Ивы, река, соловьи…

Мать моя здесь похоронена

В детские годы мои.

— Где же погост? Вы не видели?

Сам я найти не могу.—

Тихо ответили жители:

— Это на том берегу.

Тихо ответили жители,

Тихо проехал обоз.

Купол церковной обители

Яркой травою зарос.

Тина теперь и болотина

Там, где купаться любил…

Тихая моя родина,

Я ничего не забыл.

Новый забор перед школою,

Тот же зеленый простор.

Словно ворона веселая,

Сяду опять на забор!

Школа моя деревянная!..

Время придет уезжать —

Речка за мною туманная

Будет бежать и бежать.

С каждой избою и тучею,

С громом, готовым упасть,

Чувствую самую жгучую,

Самую смертную связь.

ДО КОНЦА

До конца,

До тихого креста

Пусть душа

Останется чиста!

Перед этой

Желтой, захолустной

Стороной березовой

Моей,

Перед нивой

Пасмурной и грустной

В дни осенних

Горестных дождей,

Перед этим

Строгим сельсоветом,

Перед этим

Стадом у моста,

Перед всем

Старинным белым светом

Я клянусь:

Душа моя чиста.

Пусть она

Останется чиста

До конца,

До смертного креста!

ПОЕЗД

Поезд мчался с грохотом и воем,

Поезд мчался с лязганьем и свистом,

И ему навстречу желтым роем

Понеслись огни в просторе мглистом.

Поезд мчался с полным напряженьем

Мощных сил, уму непостижимых,

Перед самым, может быть,

крушеньем

Посреди миров несокрушимых.

Поезд мчался с прежним

напряженьем

Где-то в самых дебрях мирозданья,

Перед самым, может быть,

крушеньем,

Посреди явлений без названья…

Вот он, глазом огненным сверкая,

Вылетает… Дай дорогу, пеший!

На разъезде где-то, у сарая,

Подхватил меня, понес меня, как

леший!

Вместе с ним и я в просторе мглистом

Уж не смею мыслить о покое —

Мчусь куда-то с лязганьем и свистом,

Мчусь куда-то с грохотом и воем,

Мчусь куда-то с полным

напряженьем

Я, как есть, загадка мирозданья.

Перед самым, может быть,

крушеньем

Я кричу кому-то: «До свиданья!..»

Но довольно! Быстрое движенье

Все смелее в мире год от году,

И какое может быть крушенье,

Если столько в поезде народу?

ОЛЬГА ФОКИНА

(р. 1937)

РОДИНА

Простые звуки родины моей:

Реки неугомонной бормотанье

Да гулкое лесное кукованье

Под шорох созревающих полей.

Простые краски северных широт:

Румяный клевер, лен голубоватый,

И солнца блеск, немного виноватый,

И — облака, плывущие вразброд.

Плывут неторопливо, словно ждут,

Что я рванусь за ними, как когда-то…

Но мне, теперь не меньше их

крылатой,

Мне все равно, куда они плывут.

Мне все равно, какую из земель

Они с высот лазурных облюбуют,

Какие океаны околдуют

И соберут их звонкую капель.

Сижу одна на милом берегу,

Варю уху на старом пепелище,

И радость ходит по душе и брызжет,

Как этот кипяток по чугунку.

Другим без сожаленья отдаю

Иных земель занятные картинки.

…И падают веселые дождинки

На голову счастливую мою.

* * *

Храни огонь родного очага

И не позарься на костры чужие —