таких держит особенных девочек. Они располагаются на втором этаже, в камере пыток, — рассказывает Ленка. Увидев, как вытягивается моё лицо и расширяются от ужаса глаза, она в голос хохочет, похрюкивая. — Шутка. Про пытки, про остальное — всё правда.

— Как ты можешь там работать? — спрашиваю уже в который раз.

Я пришла к Ленке за советом. Она выпустилась тремя годами ранее, и у нас были неплохие отношения в стенах детского дома. По крайней мере, вещи мои она не тырила и волосы ночью состричь не пыталась. Друзьями в таком месте обзавестись сложно, там каждый был сам за себя. Выживали как могли. Но с несколькими девочками у меня получилось сблизиться и поддерживать связь.

Одна из них Ленка, вторая — Маринка, с который мы собираемся вместе снимать квартиру.

— Ко всему привыкаешь. Тем более я люблю деньги. Не продавщицей же идти?

Пожимаю плечами, не собираясь вступать с ней в споры. У каждого своя философия. Ей хорошо так. По мне, лучше бы учиться пошла, и это уже моя философия.

— Расскажи подробнее, чего мне ожидать.

— Главное, не бойся. Сначала все будут просто общаться, присматриваться друг к другу, с разбегу никто трахаться не начинает. Мужики покайфовать пришли, насладиться атмосферой и обществом. Мы типа куртизанки, даём им то, что они никогда не найдут дома между ног у жены. Зажатых там не любят. Если видишь заинтересованного клиента, иди на контакт. Задницей повиляй, прогнись, на коктейль разведи. Но держи дистанцию, клиент сам должен будет тебя выбрать, — не понижая голоса, вещает Ленка.

Я бросаю быстрый взгляд в подголовник таксиста и вижу, как его уши заинтересованно шевелятся, наливаясь красным.

— Говори тише, прошу!

Ленка отмахивается и продолжает:

— Эдик в курсе, что ты целка. Он обратит на тебя внимание нескольких посетителей, тех, что побогаче. Оплата наличкой, никаких карт и мешков с золотом. Потом комиссию Эдику отдашь. Он кидалов не любит. Ты как, нормально? Эдик три шкуры с меня спустит, если сдрейфишь. Я за тебя поручилась.

Поручилась она за то, что я девственница и не страдаю венерическими заболеваниями. Даже оплатила мне поход к гинекологу. Скорее всего, Эдик отстегнёт комиссию и Ленке. Она как-то рассказывала, что новых «товарных» девочек у них дефицит.

Все любят свежее мясо.

Чувствую себя прогнившей падалью, на которую собирается слететься стая стервятников.

Меня начинает колотить крупная дрожь, когда машина замедляет свой ход, въезжая в небольшой тёмный переулок, окружённый невысокими домами.

В одном из них приглушённо горит красный свет. На подъездной дорожке припаркованы чёрные глянцевые машины, номер каждой старательно прикрыт тёмной табличкой.

Подготовились ребята. Конспирация на уровне.

— Вылезай давай. Переодеться надо, и покажу тебе всё. Если впишешься и понравишься Эдику, станешь часто тут бывать. Лучше здесь, чем где-то ещё. Поверь, — говорит Лена и, расплатившись с таксистом, выходит из машины.

Я торможу, сжимая кулаки. Вот для этого я берегла свою девственность, отбиваясь ночами от похотливых сверстников в детском доме? Для того чтобы продать её подороже и лишиться под каким-нибудь толстым жирным боровом? А как же любовь?..

Моё холодное и давно переставшее верить в хорошие сказки сердце непривычно сжимается.

Бросаю отчаянный взгляд на одинокую железную дверь, около которой Ленка уже дымит сигаретой и хохочет шуткам высоких, как несколько шкафов, охранников.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Девушка, давайте я вас назад увезу? — вдруг раздаётся тихое с переднего сиденья. — Это гнилое место.

— Я знаю, но мне нужно туда.

Эдик оказывается совсем не таким монстром, как его описывала Ленка, а мелким, жилистым, с тараканьими усиками сутенёром, одетым в блестящий пиджак. Не переставая курить, он критически оглядывает меня с головы до ног и приказывает раздеться. В центре грёбаного, клуба, стены которого обиты красным и чёрным бархатом. На глазах бармена, официанток, других девочек и Ленки.

Моя первая мысль: «Ни за что!» Какого хрена?

Так ли мне нужны эти деньги? Ленка обещала, что я получу тысяч триста… и в данный момент я не могу разбрасываться такими возможностями.

У меня никого нет. Вообще никого.

Одна в целом мире. И я нестерпимо хочу вырваться из того мира, в котором живу сейчас. Мне нужен толчок вверх.

Хороший вуз, престижная работа, парень из благополучной семьи.

Мне нужны деньги.

Любовь?

Любовь тоже иногда покупают.

Я стягиваю через голову водолазку. Щёлкнув застёжкой лифчика, отбрасываю его в сторону. Кожа покрывается мурашками. Эдик одобрительно цокает и что-то шепчет на ухо Ленке.

Она довольно ухмыляется и кивает.

Не нравится мне это. Оценивают как скаковую лошадь для продажи.

— Дальше, — велит таракан в блестящем пиджаке.

Молча берусь за пуговицу на джинсах. Стягиваю их и медлю, аккуратно складывая на высоком барном стуле.

Подцепляю пальцами трусики и спотыкаюсь взглядом о незнакомого парня, одиноко стоящего в глубине красных убранств зала. На бармена и обслуживающий персонал он непохож. Они заняты делом и не таращатся.

Этот же ощупывает каждый сантиметр моей кожи. Проводит зубами по нижней губе и, не отрывая глаз от моей фигуры, подносит ко рту стакан с янтарной жидкостью.

Что-то в его взгляде заставляет меня замереть на месте, а потом и вовсе прикрыть потяжелевшую грудь руками.

— Достаточно, — хрипло произносит парень, опуская руку. — Беру её.

Только эти слова слетают с губ незнакомца, Эдик подрывается на ноги и шикает мне:

— Одевайся. В гримерку её. Быстро. — Затем елейно-певуче добавляет: — Мы вас так рано не ждали… Гости собираются только через час.

Ответа парня я не слышу, но до сих пор ощущаю его липкий взгляд. Он ощупал и раздел, оставляя после себя неприятное покалывание в затвердевших сосках и странное томление между ног.

Ленка, вцепившись в мой локоть, тащит за собой в сторону какого-то плохо освещённого закутка. Проскользнув в потайной незаметный проход, мы оказываемся в длинном коридоре со множеством дверей.