— Комнаты гостей, — отвечает на мой немой вопрос Лена

Здесь, как и в клубе, преобладают полумрак, красный и чёрный цвет, кружева и бархат. Всё такое пошлое, развратное, создающее определённую атмосферу. На стенах висят анатомически подробные фотографии женских и мужских гениталий: по отдельности и вместе, прямо во время процесса.

Меня передёргивает то ли от отвращения, то ли от страха. Еле поспеваю переставлять ноги, они словно налились свинцом. Низ живота сводит судорогой, и я резко торможу, цепляясь каблуками босоножек за мягкий ковёр.

— Мне нужно в туалет.

— Почти дошли, — скалится Ленка. — Перетрухала? Если блевать будешь, там щётки одноразовые в верхнем ящике. И давай побыстрее.

— Всё случится сейчас? — зубы начинают стучать.

Стараюсь почти не открывать рта, когда произношу слова. Не хочу показывать свой страх. В волчьей стае тех, кто боится, загрызают первыми, так было и в детском доме. Самых маленьких и слабых гнобили больше всех, выстраивая за их счёт авторитет.

Ленка законы стаи знает и быстро меня раскусит, а мне необходимо воплотить в жизнь свой план.

— Передумала? — прищуривается «подруга». — Назад дороги уже нет. Тебя выбрал один из ВИП-клиентов. Эдик всё сделает, чтобы запихать тебя к нему в комнату. Если надо, и ноги тебе подержит, чтоб не свела, и голову во время минета толкать в нужном направлении будет. И денег не даст. Расслабься и получай удовольствие. Кент, что тебя выбрал, конечно, ещё тот извращенец. Но после него все девки уходили сытые и довольные. Никогда одну дважды не берёт.

— Сколько ему лет? Он вроде молод. Мне так показалось…

Ленка скрипуче, как будто не по-настоящему смеётся. Только сейчас, при этом неярком свете замечаю, что она стала выглядеть совсем иначе, и это всего за год, что здесь работает. Кожа больше не светится молодостью и здоровьем, на лице всегда тонна косметики, ногти длинные, заострённые, вульгарные, волосы наращённые, а губы искусственно увеличены. Должа выглядеть дорого, а смотрится как самая обыкновенная потасканная шлюха.

— Не знаю, лет двадцать пять. Мы тут биографию не спрашиваем, я даже имени его не знаю. А вот размер члена могу узнать.

— Спасибо, не надо.

— Сама скоро узнаешь. Иди уже.

Надолго уединиться мне не дают. Через несколько минут Ленка бесцеремонно стучит и поторапливает. В гримерке меня красит профессиональный визажист, парикмахер заставляет помыть при ней голову, вытягивает и укладывает волосы. Приносят тюлеподобное платье, босоножки на кошмарно высоких каблуках с застежками вокруг щиколотки, новое бельё и маску. Прозрачную, почти не скрывающую лица, маску.

— Это зачем?

— Ему так нравится.

Теперь меня готовят не как скаковую кобылу, на которую сделано меньше всего ставок, а как настоящую фарфоровую куклу. Заботливо укладывают волосок к волосинке на голове, красят ресницы и губы, чтобы продать покупателю подороже. Чтобы он остался доволен своей новой игрушкой и не разнёс к черту весь долбаный прилавок.

Мне страшно и одновременно любопытно, как всё пройдёт. Так, как хочется и нужно мне? Или сынок богатеньких родителей, которому наскучила его сказочная жизнь с золотой ложкой во рту, получит своё? Меня. Да, я сразу поставила на него клеймо мажористого извращенца. Что ещё он мог забыть в таком месте в свои двадцать пять?

Когда меня выводят в зал, людей значительно прибавляется. Играет тихая тягучая музыка, туда-сюда снуют обнажённые официанты. Округлив глаза, стараюсь смотреть им только в лицо. Основную часть публики составляют мужчины: взрослые пузатые дядьки с сальными взглядами и толстыми пальцами, унизанными золотыми кольцами.

На секунду в мозгу мелькает мысль облегчения. Меня сразу выбрал молодой парень. Будет не так противно. Интересно, целоваться с ним придётся? Не хотелось бы…

Снимаю с предложенного официантом подноса бокал с шампанским и с силой сдавливаю хрупкую ножку.

Кожей вновь ощущаю тот самый взгляд, оставляющий на моём теле после себя невидимые отметины. Прирастаю к месту и расправляю плечи. Соски превращаются в острые ноющие камушки. Тонкая ткань платья ничего не скрывает, а прикрываться руками нельзя. Это будет расценено как признак слабости.

Пытаюсь аккуратно осмотреться. Откуда наблюдает этот извращенец?

— Не вздумай напиться. Я не люблю трахать безвольное ватное тело, — раздаётся сзади.

Спины касаются пальцы незнакомца. Медленно пересчитывают позвонки и скользят вниз до самой кромки моих веревочных трусиков. Сердце начинает качать кровь быстрее. Он же не будет лапать меня в зале полном народу? Мы пойдём в комнату?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Уже пробовали такое? Значит, вам не в первый раз, — говорю я и прижимаю холодное стекло бокала к сомкнутым губам.

— Будешь такой же смелой в постели? — пальцы двигаются обратно вверх, до тех пор пока не смыкаются на моей шее. — Люблю, когда кусаются.

Парень дёргает меня на себя, и я прижимаюсь спиной к его груди, ягодицами — к его бёдрам. Выгибаюсь, чтобы хоть немного отстраниться и вздрагиваю. Вторая его рука ложится на мою грудь, задевая острые пики возбуждённых сосков. Совсем не ласково сжимает.

Перед глазами на секунду темнеет, а следом я чувствую обжигающую волну, проходящую по телу и стекающую к низу живота. Она концентрируется там, отдавая потягиванием между сведённых ног.

Мне должно быть противно, мерзко, страшно и брезгливо. Вместо этого от остроты запретных ощущений, небрежных чужих рук и хриплого голоса незнакомца, моё тело становится мягким и податливым. Влажным. Я становлюсь влажной. Мысли из головы утекают как вода.

Пусть всё случится быстро.

— Я буду делать всё, что вы скажете, — говорю заплетающимся языком и прикрываю глаза.

Парень касается губами моей щеки, скользит к уху и глубоко вдохнув мой запах, касается мочки языком. Меня потряхивает. Ему это нравится. Он чувствует себя всесильным.

Вдруг у него маленький член, и я вообще ничего не почувствую?

— Идём.

Времени он терять не собирается. Крепко берёт меня за руку и тянет за собой.

Сердце отбивает чечётку.

Мы заходим в комнату с минимальным набором мебели и отсутствием окон. Огромная