Их взгляды столкнулись. В гостиной было совсем тихо, разве что потрескивал огонь, тикали часы на стене и глубоко дышал ребенок во сне.

Наконец Дженна отвела взгляд и отпустила Синди.

— Я посмотрю, может, на кухне надо еще что-то доделать…

— Уверен, там полный порядок. У нас есть домработница.

— Правда? Я ее даже не видела.

Тайрен прижал Синди к себе и прошептал:

— Она старается не попадаться Кири на глаза. Я ее нанял, чтобы Кири больше не работала, но моя упрямая бабушка скорее обижена, чем благодарна. Поэтому домработница шуршит по углам, как мышь, и старается сделать все быстро и незаметно — но Кири все равно ворчит, когда на нее натыкается.

Дженна тихо засмеялась.

— У Синди тоже хватает упрямства. Верно, унаследовала от своей прабабушки.

Дженна вдруг побледнела, и повисла тишина. Ей стыдно, что она столько лет скрывала Синди от прабабушки, догадался Тайрен. Но сейчас не следует давать волю злости. Что было, то было. Ради собственной дочери он обязан сохранять мир.

— Почему бы тебе не подняться вместе с нами? — предложил он.

Дженна покачала головой.

— Я уже столько раз укладывала ее… а ты еще ни разу. Пусть это будут твои полчаса…

Это наши полчаса, с нашей дочерью, захотелось сказать Тайрену. Но он за это обругал себя. Так не пойдет, и он вовсе не желает, чтобы так было. Да, они будут оба воспитывать Синди, но отдельно.

Он кивнул.

— Но если передумаешь, то запомни: вторая дверь справа от лестницы, — и начал подниматься по ступеням.

— Подожди! — шепотом остановила она и полезла в свою сумку. — Она всегда ненадолго просыпается, когда я укладываю ее в кровать. И очень любит, чтобы ей почитали. — Дженна протянула ему книжку. — Вот, ее любимая.

Звезды сияли на небе, как бриллианты на бархате. Дженна облокотилась о перила галереи, опоясывающей весь дом на уровне второго этажа. Прохладный ночной воздух приятно остужал ее кожу. Она прикрыла глаза и вдыхала ароматы роз и скошенной травы. Как тут хорошо, как спокойно…

— Тебе еще что-нибудь нужно?

Дженна вздрогнула. У дверей соседней комнаты стоял Тайрен. У нее перехватило дыхание. Их спальни через стенку…

Четверть часа назад, когда она заглянула в комнату Синди, Тайрен выглядел совсем иначе — гораздо мягче. А теперь, в полумраке, он опять был огромным, сильным и, пожалуй, опасным. Самый привлекательный мужчина в мире. Мужчина, которого она ни на мгновение не переставала любить и хотеть.

И он будет спать по соседству.

Если бы не было этих четырех лет, она сейчас стояла бы с ним рядом и могла бы целовать его красивый рот, потому что ей хочется целовать его всегда. Но сейчас…

— Еще одну подушку? Или второе одеяло? — Голос Тайрена не прогнал эротические видения, наоборот.

Дженна усилием воли взяла себя в руки.

— Нет, спасибо, у меня есть все, что нужно. Мы уедем завтра утром. Спасибо за твое… твое гостеприимство.

Тайрен скрестил руки на груди и прислонился спиной к перилам.

— Ты говоришь, как будто здесь гостиница, — ворчливо упрекнул он ее.

— Тогда мне бы хотелось получить ключи от буфета, — поддержала игру Дженна.

— Лихорадка «милки-вей»?

— Еще какая! — Она с улыбкой качнула головой. — Как ты еще помнишь об этом.

Он оторвался от перил и хмыкнул.

— Так твои приступы всегда были очень сильными. Нет «милки-вея», нет поцелуя. Нет поцелуя, нет…

Он резко замолчал и засунул кулаки в карманы. Память все-таки играла с ними обоими жестокие шутки.

Дженна почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Проснулись самые интимные переживания, которые она зарывала на дно памяти. Каждую ночь на ее тумбочке лежал «милки-вей». В те ночи, когда ей удавалось ускользнуть к нему, она подробно благодарила его за угощение. А потом они шоколадку делили…

— Я подумал, Дженна, — начал Тайрен. — Ненависть и ссора между родителями — это для ребенка нехорошо. Я готов к перемирию, если ты тоже готова.

В это мгновение она была готова ко всему, абсолютно, что бы он ни попросил.

— Согласна.

Он вдруг уставился на нее, как зачарованный. Потом подошел к Дженне и облокотился на перила.

— Стой спокойно. — Протянул руку и коснулся ее волос, чуть задев при этом щеку.

Дженна едва не растаяла. Он убрал свою руку.

— Бабочка, — сказал он тихо. — Поймана в ловушку, привлеченная светом.

Дженна задохнулась. Как правдивы эти слова.

И вдруг его глаза сделались черными, как уголь. Он повернулся и пошел в свою комнату.

— Спокойной ночи, Дженна.

Она смотрела ему вслед и благодарила судьбу за то, что он ушел. Иначе… иначе она перестала бы отвечать за свои действия.

Дженна лежала на нем. Ее обнаженное тело прижималось к его, тоже голому.

— Тайрен…

Она шептала его имя, а ее руки скользили по его плечам, по его шее…

— Тайрен, пожалуйста…

Когда она так просила, он не мог отказать ей ни в чем. Он мгновенно перекатился на живот вместе с ней, и теперь она лежала под ним. Она была очень возбуждена и готова его любить. Ее губы были полуоткрыты, как лепестки едва распустившейся розы. Как сладок был их поцелуй…

— Тайрен! Проснись!

Тайрен открыл глаза. Сердце стучало молотком по ребрам, словно решило вырваться наружу. Солнце сияло сквозь жалюзи огненными полосками, а Дженна лежала под ним. Он чувствовал ее руки на своих щеках. Целую секунду ему казалось, что он все еще видит сон, но это было невозможно. Дженна была полностью одета, и по ее глазам было не заметно, чтобы она его желала. Они были ясными, но определенно испуганными и озабоченными.

— Что ты здесь делаешь? — Голос Тайрена дрожал от возбуждения. Пробуждение оказалось невероятным и выбило его из колеи.

— Что я здесь?.. Ты просто схватил меня и завалил под себя.

— Я… я о том, что ты, черт побери, потеряла в моей комнате?

— Синди заболела, Тайрен. — Дженна попыталась выбраться из-под него. — По-моему, у нее высокая температура.

Тайрен вскочил на ноги.

— Что?

— Наверное, она вчера съела что-нибудь, что она не переносит, — вставая, сказала Дженна. — У нее болит живот и… — Она осеклась, глядя на него расширенными глазами.

Тайрен опомнился. Он был совершенно голый.

И в полной «боевой готовности».