Проклятие!

Он обернулся к Дженне. Она скрестила руки на груди и плотно сжала губы. Потом промолвила:

— Похоже, на сегодня у тебя были другие планы. Тебя ждут в маленьком, черненьком… чем?

Тайрен шумно выдохнул.

— Из-за болезни Синди я совершенно забыл.

— Ты не обязан объяснять ничего. — Дженна развела руками. — Это совершенно не мое дело, кто и где тебя ждет. И зачем ждет.

— Я вовсе не предполагал…

— Меня это не касается. — Ее взгляд был тусклым, как и ее голос. — Можешь тут прибраться? Я посмотрю, как там Синди, и лягу. Спокойной ночи.

Она пошла к двери. Тайрен боролся с порывом броситься за ней, чтобы снова почувствовать ее в своих объятиях. Целовать ее было так же чудесно, как прежде, и он хотел большего. Он хотел ее любить прямо здесь на кухне, на полу — как он тысячу раз представлял в своих мечтах. Но это не годится. Да, его злость и его обида постепенно уходили, но была еще одна причина, почему лучше сохранять дистанцию.

Дженна не принадлежала ему.

Она никогда ему не принадлежала и никогда не будет.

Я должен был пойти к Лине, гневно подумал он. Лина без комплексов, не особенно умная, зато нетребовательная и веселая.

Впрочем, Лина его по-настоящему не заводила. С ней он всего лишь… всего лишь потакал потребностям тела, не более. Его вообще не заводила никакая другая женщина. А теперь и вовсе, после того как в его жизнь вернулась Дженна. После того, как он дотронулся до нее, почуял аромат ее кожи…

Он с отчаянием провел по волосам. Ничего не изменилось, ни его страсть к ней, ни его любовь. Но одно он знал точно. Он будет драться как тигр и вышвырнет ее из своего сердца. Иначе все это станет слишком мучительным.

Так и до сумасшествия недалеко.

Дженна толкала пустую тележку вдоль полок с консервными банками.

Зачем она здесь? Не в супермаркете, а в Оушен-Хилл. Свадьба Марты — не единственная причина. То, что ее сестра собралась замуж, лишь повод. Можно было приехать только на свадьбу, поздравить молодоженов и уехать. Нет, она взяла отпуск и приехала почти на месяц не для того, чтобы сыграть роль подружки невесты.

На самом деле она приехала, чтобы встретить Тайрена. Чтобы наконец рассказать ему правду. И посмотреть, вдруг у него в душе еще что-то осталось к ней… Все эти годы она с замиранием сердца следила за карьерным взлетом Тайрена и мечтала, чтобы он вернулся в ее жизнь. И вот он вернулся.

Но она по-прежнему не знала, что думать.

Серьезного разговора с Тайреном не получалось. Он постоянно был с Синди, играл с ней или читал сказки. Вечером к дочке подсаживалась Дженна, пела ей перед сном. Потом, когда в доме затихало все, они с Тайреном сидели еще немного в гостиной, перекидывались парой вежливых фраз, и каждый поднимался по лестнице в свою комнату.

Когда она спросила, не отнимают ли они с Синди время, которое Тайрен должен бы потратить на работу, тот только отмахнулся и сказал, что у него отпуск. Дженна не стремилась напоминать ему о том, что, по его же словам, каникулы в парламенте еще не начались и что приехал он в Оушен-Хилл по делам. Да и Дженне после свадьбы сестры нужно будет возвращаться в Окленд. Не могут же они с Синди жить здесь все время; у них в Окленде дом, друзья, у Дженны — работа. Нельзя так сразу все бросить. Да и ради чего? Ради того, чтобы они с Тайреном мучили друг друга? Да, он хочет видеться с дочерью, и Дженна рада этому, но она не собиралась идти ради этого на запредельные жертвы. Она знала, что вопрос о месте жительства придется решать, но не хотела думать об этом сейчас. После свадьбы они с дочерью вернутся в Окленд, а там видно будет.

Ей нравилось, что Тайрен так нежен с маленькой Синди и так ее любит. Более глупая женщина на месте Дженны, наверное, начала бы ревновать: как так, мужчина отнял у ее дочери часть ее любви! Но Дженна была не настолько глупа, чтобы не понимать: любовь — это, пожалуй, единственная на свете вещь, разделив которую надвое, получишь вдвое больше. Вроде бы теряя, оказываешься в немыслимой прибыли. Может быть, для бизнес-леди такой подход и не особо характерен, но Дженна думала именно так, ей казалось, что в любви она разбирается неплохо. Теоретически, во всяком случае.

Ах, Тайрен…

— …Мы с мужем подумываем, не сделать ли нам заявку, когда ферма Фарсона будет выставлена на торги.

Две пожилые женщины разговаривали по ту сторону стеллажа. Услышав свою фамилию, Дженна вздрогнула и невольно прислушалась.

— Рандольф Фарсон хочет продавать свою землю? — спросила вторая. — У него ведь с незапамятных времен эта ферма. И его отец там жил, и его дед.

— Я знаю, Сара, только то, что такие слухи ходят по городу. Он просто больше не в состоянии держаться на плаву.

— Как грустно.

— Но не для нас с Чарльзом.

— Шери Энн, ты чудовище!

— И поделом Фарсону, если ты хочешь знать мое мнение. Он безобразно обращался со своими людьми, а с собственной дочерью — еще хуже.

Как ни больно, но — правда. Отец плохо относился к работникам, а уж что он сделал ей…

— Некоторые говорят, что он стал другим человеком после той аварии пару лет назад, — сказала Сара.

— Ну про это толком я ничего не знаю. Но вот ты сама скажи мне: может ли сильно измениться человек в его возрасте?

Голоса удалялись. Дженна посмотрела направо. Скоро Сара и Шери Энн появятся вон там. Они ее узнают и моментально поймут, что она все слышала. Конечно, было бы любопытно увидеть их лица в этот момент, но Дженна решительно толкнула тележку в сторону овощного отдела, спеша свернуть за угол и скрыться от взглядов сплетниц.

Тайрен беседовал со старейшинами племени, когда зазвенел мобильный телефон. Это был детектив. Кажется, сейчас он узнает все, что хотел…

Извинившись перед пожилыми вождями, Тайрен вышел из дома на улицу. Тириока совсем не меняется, словно застыла в девятнадцатом веке. Маори заботливо сохраняют свой традиционный уклад. Кого за это благодарить — не совсем понятно: самих маори или туристов со всего света, слетавшихся на острова, чтобы посмотреть на кровожадных людоедов.

Тайрена в детстве туристы страшно раздражали и злили. Ему казалось, что все эти люди пришли, чтобы насмехаться над маори. А изредка ему хотелось, чтобы вернулись те времена, когда маори поедали сердца своих врагов. Позже, став взрослым юношей, он перестал обращать внимание на туристов, а начав карьеру политика, Тайрен даже стал находить некое удовольствие в том, чтобы пройтись перед камерами в традиционном костюме маори и кровожадно подмигнуть журналистам, намекая на гастрономический интерес к своим врагам.

Телефон продолжал звонить.

— Слушаю.

Детектив сразу перешел к делу, без предисловий. Новости оказались совсем не такими, как Тайрен ожидал.