— И это все темная мутная история, — закончила за него я, — но не думай, что мы с тобой будем играть в детективов.

Вероятно, именно на это он и рассчитывал, потому что после этих слов несколько осунулся и растерял свою уверенность. Однако все равно старался собрать в себе все крупицы сознательности и зачатки таланта к дипломатии. Самой примитивной, пожалуй.

— Я понимаю, к чему ты это говоришь, — прямо сказала я, — и я впервые с тобой согласна. Я разберусь с произошедшим. Сама. — Это я подчеркнула особенно. — Без твоей помощи. И тогда приму решение о том, чтобы поставить в известность Игната и твоего отца. А ты будешь сидеть дома тише воды и ниже травы.

— Договорились, — решительно ответил Клаус и протянул мне руку.

Я почему-то подумала о его противных игрищах с девочками самой древнейшей профессии и вообще неизвестно за какими гадостями проведенной ночи, но, превозмогая отвращение, все-таки ее пожала.

Так мы заключили своеобразное соглашение, если это, конечно, не очередная его ловушка.

Что если он так хочет избавиться от меня? Втянул меня в какую-то мутную историю, а теперь еще и подговорил скрыть от отца особенно грубое нарушение его прямого приказа. И теперь все это сольет Игнату, и меня выкинут за забор вместе со всеми вещами, которые он ночью небрежно раскидал по комнате.

Вероятно, мне нужно проводить больше времени с людьми, чтобы не курсировать в любом общении между фатализмом и паранойей. В любом случае, даже если это его очередной хитрый маневр, я узнаю об этом через какое-то время и стоит отложить размышления о рисках на потом.

Сейчас есть другие насущные проблемы. Например, Игнат, который, вероятно, уже воротился домой и обнаружил наше отсутствие.

— Давай думать над правдоподобной версией для Игната, — озадачила я Клауса, пока мы ехали по пустынной в середине рабочего дня автотрассе, и даже выдавила из себя улыбку, — удиви меня, мастер интриг и общения с…

— Этим странным типом? — оборвал меня Клаус и хихикнул. — Ты так хотела сказать?

— Я хотела сказать с Игнатом, — возразила я.

— Ну, правда, — продолжал гнуть свою линию Клаус, — он же жуткий и странный тип. Ты же так думаешь?

— Господи, ну какая разница, — фыркнула я, — давай лучше делом займемся…

— А мне кажется, ты ему понравилась, — выдал Клаус, и я поймала себя на невыносимом желании остановиться на обочине и толкнуть его в колючую сухую траву, чтобы богатая природа Тарасовской области избавила его от желания лезть в чужие дела. — Он стал еще более мрачный и странный, чем обычно…

— Не думала, что люди так выражают симпатию, — все-таки неохотно поддержала я разговор и попыталась вернуть мысли Клауса в более здравое русло. — Так что с нашим планом?

— Он любит страдать по женщинам, которым не нравится, — не мог остановиться этот маленький вредитель. — Ты отличная кандидатура…

— Хватит, — строго сказала я, стальными нотками в голосе давая понять, что меня абсолютно не интересует эта тема, — или я высажу тебя здесь, до дома пойдешь пешком.

— Ты этого не сделаешь, — самонадеянно возразил Клаус, и я с грустью согласилась про себя: «Да, не сделаю».

Больше я этому маленькому избалованному монстру болтаться на воле не позволю. Мы еще с последствиями его прошлых приключений не успели толком разобраться.

В итоге мы все-таки смогли договориться и придумать более правдоподобную версию произошедшего за время отсутствия Игната. И наш ужин, хоть и бывший реальным фактом, мало вписывался в рамки правдоподобия. Им пришлось пожертвовать.

История получилась такая — вечером я тихо сидела в своей комнате, а Клаус захотел приготовить чили и наконец-то решился покинуть убежище ради этого каприза.

Оставленный им легкий беспорядок на кухне отлично подтвердил бы это обстоятельство.

Потом Клаус снова пытался сбежать, но я ему не дала. Он вернулся в комнату и до утра играл в видеоигры, как делал это каждый вечер, когда злился на нас, напоминавших ему о необходимости заточения в четырех стенах.

Собственно, просто один из тех тихих дней, которые случались до того, как Игнат оставил нас вдвоем, а маленький вредитель воспользовался моим мягкосердечием. Все.

Я заставила Клауса самого убирать беспорядок, оставленный им в кухне и гостиной, убедилась, что следы от колес «Лексуса» на траве стерты, а сам автомобиль чист и избавлен от следов недавней эксплуатации. Кроме царапин, конечно, но я понадеялась, что Игнат не побежит осматривать машину с лупой.

Оставалось самое сложное — нужно было пробраться в комнату к Игнату и подменить вчерашние записи с камер более поздними, причем здесь необходимо было повозиться, чтобы отобрать фрагменты, где отсутствовал сам преданный слуга.

Я легко вскрыла замок комнаты Игната и уже много часов сидела за компьютером, когда услышала писк открывающихся электронных ворот.

Наивно было полагать, что все пройдет гладко. Конечно, что-то должно было пойти наперекосяк, хотя и для такого случая у меня было несколько запасных вариантов, которые можно было попробовать претворить в действие, если все зайдет слишком далеко. Поэтому, взвесив все «за» и «против», я осталась на месте за компьютером, только переключила вкладку в программе на другую.

Игнат не заставил себя долго ждать, и я внутри ликовала, потому что оказалась права.

Клаус про камеры знал, но не придавал им особенного значения, привыкший почти постоянно находиться под наблюдением и даже получавший от этого какое-то странное удовольствие. Так ему не нужно было даже задницу с кровати поднимать, чтобы вытворять какую-то очередную пакость.

На тему камер у нас с ним разгорелся ожесточенный спор, и все мои доводы ломались о стену его упрямства. Но я была уверена — Игнат сразу явится сюда и проверит записи в первую очередь. И какая же я умница!

Мне потом было страшно неловко за произошедшую дальше сцену, но для серьезных ситуаций — серьезные меры. И я собрала в себе все отсутствующие предпосылки навыков к актерскому мастерству, выкрутила на максимум ручку своего природного обаяния и ринулась в бой.

— Что ты здесь делаешь? — ровно и почти без эмоций поинтересовался Игнат.

Я резко вскочила, немного перестаравшись и опрокинув стул ногой. Сама попятилась в сторону. Мне стоило огромных трудов сделать испуганное и смущенное лицо.

— Ты вернулся, — обронила я, — черт. Прости.

В этот момент я с трудом задавила внутри каверзный голос, осуждавший наигранно удивленные нотки в голосе.

Конечно, я знаю, что он вернулся — я же расположилась перед камерами наблюдения за домом и видела появление мрачного черного «Роллс-Ройса».

Я не могла понять выражения, с которым на меня смотрел Игнат, и лучше бы даже не пыталась, потому что вместо злобы, раздражения или чего-то еще в подобном духе в его глазах мне почудилось разочарование.