— Какая разница? — попыталась разрядить обстановку я. — Приготовим на углях, это быстрее и…

— Я могу срубить какое-нибудь дерево, — заявил Иван, и я чуть не прыснула со смеху.

Спасибо, пещерный человек. Как жаль, что в двадцать первом веке твоя грубая сила и задор на убийство мамонтов мало кого могут впечатлить. И конечно, я прекрасно знала о том, что свежая древесина полна соков и влаги и до пригодного для прожарки мяса состояния будет доходить целую вечность.

Одного я только не понимала — к чему это все? Что не поделили между собой глуповатый телохранитель и педантичный приближенный олигарха?

Их конфликт по градусу накала страстей превосходил даже постоянную борьбу Клауса и Игната. Тут все было очевидно — капризный подросток старался найти брешь в броне неуязвимости своего надзирателя. Но Иван…

Пока происходила эта словесная битва, погода начала портиться, небо затянуло мелкими тучами, и принялся моросить дождь.

Уже даже Клаус успел приуныть от напряженности ситуации, откровенно зевал и косился в сторону дома.

Решение мы с ним приняли почти мгновенно.

— У меня разболелась голова, — соврала я, чтобы найти повод избавиться наконец-то от необходимости присутствия при всех этих странных ритуалах, — мне придется вас покинуть…

— Да, я тоже передумал есть мясо, — с готовностью примазался ко мне Клаус, — я объелся, и в животе тяжело.

Иван выглядел так, будто сейчас расплачется. И явно был разочарован тем, что даже его маленький друг не поддержал его в сложившейся ситуации. Но вместе с ним сдулся и назревавший конфликт. Иван хоть и распушил хвост, как бойцовый петух, при виде соперника в своем курятнике, но был довольно беззлобным существом. По крайней мере, воевать с Игнатом без зрителей явно было ниже его величественной натуры.

Я не стала ждать дальнейшего развития событий и направилась к дому, чувствуя на спине взгляды сразу трех пар глаз.

Я думала, что спокойно поднимусь в комнату, свернусь калачиком на большой кровати и стану искать в интернете информацию об Олесе и собирать по крупицам правдоподобную версию произошедших ночью событий под уютный стук дождя по крыше, но не тут-то было. Сегодняшний день, кажется, неминуемо стремился попасть в число самых долгих и тяжелых дней в моей жизни.

На мое плечо легла холодная и ощутимо жесткая ладонь Игната. В руках у него уже успела откуда-то образоваться внушительных размеров аптечка. Я могла представить такой богатый набор разных медицинских препаратов в арсенале своей мнительной тетушки, но никак не в богатом доме, где, кажется, даже пыль боится садиться на предметы. Вероятно, необходимость владения подобной коллекцией фармацевтической продукции была прямиком связана с глупым и вздорным характером Клауса.

Он, кстати, тоже не замедлил появиться и бросил на нас быстрый, лишенный особого интереса взгляд. Игнат попытался всучить мальчику средства от желудка, но тот отмахнулся и прошмыгнул на лестницу. Мне не удалось сбежать так же легко.

— Обезболивающее? — после затянувшейся паузы предложил Игнат.

Взгляд его был каким-то многозначительным. Вероятно, мне должна была польстить такая забота, но она меня, скорее, напрягла.

Я помотала головой, хотя все-таки решилась взять из аптечки анальгетик. Это был отличный повод побыстрее избежать странных разговоров.

Я захлопнула дверь своей комнаты и приготовилась насладиться тишиной, когда появился Иван. У него явно были большие проблемы с обозначением личных границ.

Я про себя уже начинала закипать. Когда же я уже смогу заняться делом и вся эта невыносимая компашка от меня отстанет?

— Можно? — робко спросил он, и я нехотя впустила его в комнату, думая, что отделалась малой кровью, но нежданный гость плюхнулся в кресло.

Демонстрируя свое нежелание вести светские беседы, я так и осталась стоять у открытой двери, не беспокоясь, что кто-то может нас услышать. Лично я не планировала вести с ним приватные разговоры. Было у этого действия и другое оправдание, о котором я предпочитала не думать.

Я почему-то вспомнила нелепую сцену с Игнатом и собственную просьбу отключить камеры в моей комнате. А теперь ко мне в комнату заявляется Иван. Пока дверь открыта и я стою почти что в коридоре, никому не придет в голову заподозрить меня в унизительном романе с этим глупым красивым ослом. Иван, напротив, надеялся, что я закрою дверь, но, догадавшись, что я не собираюсь оправдать его ожиданий, все-таки решился заговорить:

— Я хотел извиниться за…

— Мы уже говорили об этом, — нетерпеливо перебила я, — и уже вроде…

— Нет, за сцену во дворе. Я ужасно себя повел. Не понимаю, что на меня нашло…

Я не позволила его пламенной речи продолжиться.

— Все нормально, — жестко сказала я, — но у меня действительно сильная мигрень, и если ты не оставишь меня в покое, то получить мое прощение не сможешь уже никогда в жизни.

Как ни странно, это подействовало.

Иван весь напрягся, вскочил, смущенно что-то забормотал себе под нос и исчез.

Я заперла дверь на все замки и выдохнула с облегчением.

Наконец-то.

У невыносимого присутствия Ивана в особняке все-таки обнаружился жирный плюс, сразу уравновесивший чашу весов. Пока этот болтливый павлин находился с нами, я могла позволить себе непродолжительное отсутствие — а значит, возможность начать распутывать историю с Клаусом и отдых от сюрреалистичной атмосферы богатого дома с его чудаковатыми обитателями. Заодно, конечно, и визит к тете Миле.

Она была безумно рада меня видеть, задавала много вопросов, и почему-то больше всего ее интересовал злосчастный Иван.

Чтобы избежать неприятных тем, я взяла у нее список продуктов и отправилась за покупками, чтобы обеспечить ее возможностью меньше нарушать самоизоляцию.

Больше об Иване тетушка не говорила, но с интересом слушала о роскошном доме, печальном портрете погибшей хозяйки и мрачном дворецком, ухаживающем за красивым розовым садом.

Пока я рассказывала обо всех этих смачных декорациях, у меня и самой сложилось впечатление, что я спала и видела долгий, вязкий сон, насыщенный образами из старых кинофильмов.

Сразу после визита домой я отправилась в ту самую злосчастную квартиру, и в этот раз у меня наконец-то была возможность осмотреться и как следует оценить обстановку.

Район уже не показался мне таким мрачным, даже напротив, вполне уютным. Малоэтажная послевоенная застройка, внушительное количество зелени во дворах на радость старушкам и матерям с детьми. И хотя почти все детские площадки находились в печальном состоянии, маленьким нарушителям самоизоляции все равно было чем заняться посреди просыпающейся природы.

Я и сама поддалась искушению и оставила машину подальше, чтобы дойти до печально известного мне дома пешком, а по дороге как следует насладиться свежим воздухом и проветрить голову.