которая не взорвалась, из-за слишком низкой температуры. Тресков был под подозрением.

— Но было установлено, что Тресков не мог участвовать в том деле, Вильке.

— Это так, бригаденфюрер. Лично не мог, но знал тех, кто это сделал. Ведь именно после этого дела в Смоленске Тресков хотел перевестись в ставку. А в ставке организовать новое покушение было бы гораздо проще.

— Будем надеяться, что вы правы, Вильке.

— Но какое решение примет рейхсфюрер? Ведь большое количество авторитетных членов СС поддерживает именно его.

— И чего вы хотите от меня, Вильке?

— Вы пользуетесь доверием рейхсфюрера, герр Танцман. Могу сказать больше — вам он полностью доверяет.

— И что мне ему сказать? Застрелить фюрера? Или арестовать его? После таких слов Гиммлер прикажет арестовать меня самого. А вслед за мной, примерно через час, арестуют и вас и фройлен Шрат.

— Я не сказал, что нужно арестовать фюрера в рейхсканцелярии. Тогда вся государственная машина придет в бездействие, а это опасно в нынешней ситуации, бригаденфюрер. Но нам нужно знать, как станет действовать рейхсфюрер СС, в том случае если Адольфа Гитлера не станет.

— Пока собирайте сведения, Вильке. И помните, что вы ходите по острию ножа. Рейхсфюрер, учитывая его вражду с Кальтенбрунером и Риббентропом, будет осторожничать. Ни ради вас, ни ради меня он свою голову подставлять не станет.

— Я никогда этого не забывал, бригаденфюрер…

* * *

Через час Вильке встретился в том же парке с фройлен Евой.

— Здравствуйте, фройлен.

— Здравствуйте, герр Вильке.

— Надеюсь, что у вас есть что-то важное. Вы смогли сблизиться с Эльзой фон Нейрат?

— Я говорила с Эльзой Нейрат, герр Вильке. Но не думаю, что эта девица может быть нам полезной.

— Почему?

— Она мало интересуется делами своего отца.

— Фройлен Эльза производит впечатление весьма умной девушки.

— Я не отрицаю этого. Но не думаю, что фройлен Эльза задумывается над будущим Германии, герр Вильке. Но есть Герда фон Штюльпнагель.

— Дочь генерала Карла фон Штюльпнагеля?

— Да. Дочь главнокомандующего во Франции. Она, как мне показалось, весьма болтлива. Я переключилась именно на Герду.

— Я наслышан о поведении этой девицы, Ева. Она привлекает к себе слишком много внимания. А для нашего дела это вредно.

— Не в этом случае, герр Вильке. Герда сообщила мне одну весьма важную деталь.

— Какую?

— Секретарь Адама фон Тротта Мисси Василевская ведет дневник.

— И что?

— Она сказала мне, что у некоторых людей есть смешная страсть доверять свои мысли бумаге.

— И она читала дневник Мисси?

— Нет. Как она могла, если они не такие близкие подруги?

— Тогда к чему мне эта информация, Ева? Я не могу организовать похищение дневника Василевской.

— Я совсем не об этом говорила, герр Вильке.

— Тогда ближе к делу, Ева.

— Герда сказала тоже самое, про барона фон Нейрат. Он всегда вечером в своем кабинете перед сном что-то пишет в дневник. Толстая такая тетрадка в синем переплете с золотыми углами.

— Откуда Герде известно про дневник Нейрата? — спросил Вильке.

— От его дочери Эльзы. И я думаю, в этом дневнике есть все интересующие бригаденфюрера Танцмана сведения.

— И как можно достать этот дневник?

— Выкрасть, — сказала Ева. — Наверняка он в кабинете барона в его столе.

— Нет. Только фотокопии. Барон фон Нейрат ничего не должен заподозрить. Когда вы снова будете в особняке Нейрат?

— Через два дня я приглашена к его дочери.

— Причина?

— Эльза пригласила меня и Герду в гости. Но очевидно, за этим приглашением стоит её отец. Вы заинтересовали их герр Вильке. Ваши слова о связи с послом Великобритании.

— А барон не пытался с вами говорить?

— Кроме того раза на дне рождения его дочери нет. Но он может сделать это в следующий раз. И мне нужны инструкции как действовать.

— Танцману нужно знать отважатся ли заговорщики на что-то серьезное.

— Генерал фон Тресков производит впечатление человека решительного. Да и сам барон фон Нейрат не робкого десятка.

— Это всего лишь слова, Ева. Что могут сделать фон Тресков и фон Нейрат? Сейчас они не имеют никакого влияния в рейхе. Пусть они хоть десять раз решительны, но у них нет возможностей. И нам нужен тот, у кого такие возможности есть.

— Я вас поняла, герр Вильке.

— Завтра я передам вам миниатюрный фотоаппарат. У нас есть различные типы фотокамер для разных целей. Мы научились уменьшать при фотографировании газетную страницу до размеров головки обычной булавки[42]. И после увеличения текст читается совершенно свободно. Одна из последних разработок. Я научу вас пользоваться таким фотоаппаратом. И вам нужно только добраться до дневника барона.

— А если я не смогу?

— Нужно чтобы смогли, Ева.

— Но, если фон Нейрат будет сидеть в своем кабинете, как это бывает часто. Меня пригласили к Эльзе, а не к барону.

— Это предоставьте мне, Ева. А что говорила вам Мисси?

— Она весьма умна, герр Вильке. Это не Герда, которая может выболтать все.

— Но что она сказала?

— Ничего конкретного. Только общие слова. Но намекнула, что знает кто я и откуда.

— Она секретарь фон Тротта. И потому знает слишком много.

— Но она показала мне, что мы не станем подругами, герр Вильке. А интересно было бы почитать её дневник.

— Думаю раздобыть его будет много труднее, чем дневник Нейрата, — сказал Вильке. — Нам никогда не узнать, о чем пишет Мисси.

Но Вильке ошибался. Уже после войны Мисси издаст свои записи под названием «Берлинский дневник 1940–1945 гг.» и с ними смогут познакомиться многие люди…

Глава 7

Мария Шульце

Варшава.

Фотосалон Оберейтера.

Июнь, 1944 год.

Роман Лавров, проживавший в Варшаве под именем Вильгельма Оберейтера, был связан с партизанами Армии Людовой, которую контролировала Москва. Фотомастерская была отличным местом для передачи информации. Но Лавров помимо роли связника освоил новую профессию — он делал документы для партизан и подпольщиков. И его подделки были настолько «настоящими», что за два месяца по ним никто не провалился.

В Варшаве польские коммунисты не были слишком сильны. Здесь действовало мощное подполье Армии Крайовой, которая ориентировалась на эмигрантское правительство в Лондоне. Они узнали о возможностях восточного немца-антифашиста Обрейтера и также стали пользоваться его услугами…

* * *

Личное дело

Братья Оберейтеры Карл и Вильгельм.

Уроженцы Кракова. Братья Обрейтеры сразу после оккупации Кракова вермахтом зарегистрировались как фольксдойче. В декабре 1941 года стали участниками организации «Мушкетеры», которые выступали за активное сотрудничество с рейхом.

Карл Оберейтер, старший из братьев, за сотрудничество с новыми властями получил в Варшаве фотоателье, ранее принадлежавшее еврейскому предпринимателю.

В 1943 году Карл Оберейтер умер, как сказано в