— Нет, конечно.

— А с кем-нибудь еще?

«Пока нет», — подумала Иззи, скрестив пальцы под стойкой.

— Кто же захочет связываться с таким безнадежным случаем, как я? — добродушно спросила она, но поскольку Ральф продолжал на нее смотреть, улыбнулась и покачала головой: — Нет. Ни с кем.

Ральф, наконец, расслабился.

— В таком случае, когда ты освободишься?

— А, вот ты где. — Сэм, идя к барной стойке, с удивлением наблюдал за Иззи, которая едва не подскочила, услышав его голос. Еще занятнее был внезапный румянец на ее щеках — за все время знакомства Иззи ни разу не покраснела.

— Сэм… Господи, что ты здесь делаешь?

— Хорошенькая благодарность. — Он покачал головой, а потом подмигнул и вытащил из кармана ее кошелек. — Я обнаружил его в машине. Должно быть, выпал из твоей дурацкой сумки, когда ты делала макияж. Позвонил Кэт на тот случай, если ты начнешь беспокоиться, — продолжал он, явно не замечая Ральфа. — Она попросила, если мы собираемся заглянуть в китайскую закусочную по пути домой, взять ей цыпленка с жареным рисом и ананасовые пирожки.

— Что я такого сказал? — запротестовал Сэм, когда они возвращались домой вечером.

Иззи, с трудом балансируя шестью коробками китайской еды, бросила на него подозрительный взгляд, но безукоризненный профиль Сэма оставался бесстрастным.

— Ты прекрасно знаешь что… — Она пыталась решить, рассмеяться или высыпать креветки ему на голову.

— Ну, хорошо, — кивнул он. — Но что в этом плохого? Этот парень выскочил из бара так быстро, что я даже не успел полюбоваться медальоном у него на шее.

— Это не медальон. — Иззи против воли улыбнулась в темноте. Два года назад именно она намекнула Ральфу, что мужчины не носят ожерелья. — И пока ты не успел ляпнуть что-нибудь еще, — продолжала она сурово, — учти: ты говоришь о человеке, которого я любила.

— Хочешь сказать, с одним из тех, кого ты любила? — невозмутимо уточнил он.

— Не смешно, — раздраженно ответила Иззи. — Ты намеренно так поступил, чтобы у него создалось неправильное впечатление. Ты развлекался, а я потратила всю сегодняшнюю зарплату на шампанское.

— И вдобавок я лишил тебя надежды на романтическое примирение, — весело заметил Сэм. — Честное слово, Изабель, я-то думал, ты не охотишься за мужчинами, которые не охотятся за тобой. Если он не простит тебе это маленькое недоразумение, значит, не так уж сильно влюблен.

Иззи в ярости заорала:

— Ты разрушил мою личную жизнь, хотя она тебя не касается! Не думаю, что тебе понравится, если я встряну в ту самую минуту, когда ты пытаешься наладить отношения с какой-нибудь красоткой в «Ступенях»?

Действительно, как? Будучи знакомым с Иззи Ван Эш несколько недель, Сэм испытывал к ней смешанные чувства. Первоначальное внезапное влечение застало его врасплох, но в Иззи крылось нечто большее, нежели физическая привлекательность: огромные карие глаза, непослушные волосы, пышные формы и потрясающие ноги, особенно теперь, когда были на виду, — она излучала веселье и обладала непобедимым оптимизмом.

И в то же время Иззи могла быть легкомысленной, непоследовательной и чудовищно бесцеремонной. Невероятно щедрая накануне, на следующий день она бессовестно клянчила пять фунтов у дочери. Хотя Иззи, несомненно, обладала способностью работать как вол, когда ей нужно, но, как ни одна другая из знакомых Сэму женщин, умела и провести целый вечер в праздности. Она была несносна, любвеобильна, поразительна, и Сэм даже не знал, вправду ли ее речи и поступки осознанно направлены на то, чтобы шокировать. Он не мог решить, чего ему хочется больше: слегка вправить ей мозги или уложить в постель.

«В этом-то, — грустно подумал он, — и проблема».

Прежде Сэму не приходилось ломать голову насчет хорошеньких женщин. Они охотно соглашались провести с ним время, а он всегда мог выбрать с кем именно пойти на свидание. Разумеется, ни одна женщина на свете не посылала ему таких противоречивых сигналов, как Иззи. Снова и снова, когда Сэму казалось, что он ее раскусил, она выкидывала какой-нибудь номер и оставляла его в полном недоумении.

До сих пор он был одновременно восхищен и заинтригован ее поведением. Сегодня, впрочем, что-то изменилось. Подъезжая к дому и выключая мотор, Сэм задумался, не сделать ли первый шаг.

— Ты пока не ответил на мой вопрос, — язвительно напомнила Иззи.

— Ах да. Красотка… — Сэм кивнул и задумался, а потом, сняв с ее коленей внушительную груду коробок, кротко улыбнулся. — Наверное, это зависит оттого, насколько она красива…

«Не самая романтическая ситуация, — подумала Иззи, — но это, наконец, случилось».

Она складывала грязные тарелки в раковину, когда позади нее появился Сэм и уперся обеими руками в столешницу так, что ей некуда было деваться. Никакого физического контакта, но Иззи ощущала его теплое дыхание и слабый запах лосьона после бритья.

Надеясь, что он не заметит ее волнения, Иззи включила горячую воду и плеснула в миску моющее средство. Она не собиралась мыть посуду, но со стороны это смотрелось неплохо, прямо образцовая домохозяйка — это, вне всякого сомнения, произведет впечатление. Сэм всегда намекал, что ей до ужаса недостает тяги к уюту.

— Ну же, скажи честно, — пробормотал он, пока Иззи наблюдала, как мыльная пена переваливается за края миски точно шампанское, — Ральф тебе не пара.

— Он был мне парой два года, — с показным спокойствием ответила Иззи. Руки у нее дрожали так, что она схватила любимые резиновые перчатки Джины, поспешно натянула и погрузила кисти в воду, а потом попросила: — Если действительно хочешь помочь, вытирай посуду.

Слегка отступив, Сэм с восхищением любовался смуглой спиной, виднеющейся в разрезе платья. Подавив желание провести пальцем вдоль позвоночника, он заметил:

— Ты сменила тему.

— Понятия не имею какую. — Иззи глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и плеснула чистой воды в кое-как отмытую миску. — Зато знаю наверняка: Джина взбесится, если не помыть посуду.

— Иззи, — мягко заметил Сэм, — у тебя множество недостатков, но ты не глупа.

Не в силах придумать подходящий ответ, Иззи молчала. Вдруг Сэм коснулся губами ее шеи, и Иззи, хоть и давно к этому готовая, не смогла подавить дрожь. Когда его теплые руки коснулись ее талии, а губы спустились с шеи на обнаженное плечо, она уже почти сдалась.

Но это дом Джины, а Иззи дала слово. И потом, Сэм меньше чем через две недели собирался уехать… Немного ожидания еще никому не повредило. Особенно человеку вроде Сэма Шеридана, которому, возможно, еще не доводилось ждать.

Но его язык теперь исследовал ее ключицы — прием, к которому Иззи была особенно чувствительна. Дрожа от подавляемой страсти, она собрала в кулак последние остатки воли и не стала оборачиваться. Вместо этого, изо всех сил сосредоточившись на посуде, Иззи умудрилась вымыть вторую тарелку, а потом, обретя, наконец, способность говорить, произнесла с напускной веселостью: