— Где вы были? — с видом оскорбленной добродетели набросилась на нее Манасеина. — Я знаю, вас не было здесь этой ночью...

— Простите, — опустила глаза Полина. — Я должна была... проститься... с Сергеем Михайловичем...

— С Сергеем Михайловичем?! Проститься? До первых петухов? Я рискую ради вас расположением моих благодетелей, а вы столь легкомысленны! Знала бы — ни за что бы в это дело не стала впутываться.

— Варвара Апрониановна, голубушка, простите. Я готова ехать, — сказала Полина, дабы прекратить неприятный для нее разговор. — У меня все собрано, и если вы дадите мне четверть часа, чтобы одеться...

— Да, конечно. — Полине показалось, что Манасеина вздохнула с облегчением. — Я буду ожидать вас в парадной.

Манасеина была недовольна собой. Зачем нужно было поднимать шум? Кляня себя за несдержанность, она вышла в парадную и уперлась взглядом в большое окно в дождевых разводах. Коляска уже почти полчаса стояла у крыльца, и возница, верно успевший промерзнуть, понуро сидел на козлах, поглядывал в сторону крыльца барского дома.

Из людской в одной рубахе и портах выскочил Никита, побежал было вдоль крыльца. Однако вернулся, подошел к вознице, что-то сказал ему. Потом оба повернули головы в сторону дома, и Манасеина инстинктивно отпрянула от окна.

— Черт, — с досадой прошептала она. — Вот, черт!

Никита, слава Богу, уже вернулся в людскую, когда выходила Полина. В руках — корзинка и небольшой узелок.

Сели в коляску. Возница старательно укрыл их теплым пледом, и экипаж тронулся.

— А нас не хватятся? — спросила Полина, оторвавшись от своих невеселых дум.

— Когда хватятся — поздно будет, — отозвалась Манасеина.

— Но ведь, когда коляска вернется в усадьбу, кучера обязательно спросят... И вас тоже спросят.

— Ну, я могу и не ответить. Я ведь «дама с вывертами». А что касается кучера, то он довезет нас до ближайшей почтовой станции, а там мы наймем казенных лошадей — ищи потом нас.

Липовая аллея кончилась. Какое-то время они ехали полем, а потом очутились в роще, которую, как показалось Полине, по пути в усадьбу Всеволожских они не проезжали.

— А мы правильно едем? — спросила она, и в тот же миг совсем рядом раздался выстрел.

— Что это? — вздрогнула Полина.

Лошади встали. Затем раздались шаги, и чья-то рука, затянутая в перчатку, распахнула дверцу экипажа.

Полина увидела лицо, нет, не лицо, темную маску с уродливым носом и длинным загнутым вперед подбородком. Глаза из-под маски смотрели холодно и зло. А потом она увидела направленный на нее пистолет. Темное дуло было направлено прямо ей в лицо. Полина почувствовала, как Манасеина медленно отодвигается от нее, и зажмурила глаза. Сейчас грянет выстрел, и уже никуда не надо будет бежать, ибо то, что произойдет, есть побег навсегда — вечный и безвозвратный.

Грохнул выстрел. Только раздался он откуда-то со стороны. Дико закричала Манасеина. Полина распахнула глаза и увидела, как человек в маске медленно валится на Варвару Апрониановну, а из-под загнутого подбородка на его грудь хлещет алая кровь. Недалеко от возка она заметила еще троих. Один, тоже в маске и черном плаще, с длинным ножом в руке отбивался от наседавших на него двух мужчин.

Незнакомец в маске был очень силен и ловок. И действовал кинжалом так, будто оружие было продолжением его руки. Вот он сделал резкий выпад, и один из мужчин упал, которого тот даже не заметил. Судя по всему, перевес был явно на стороне разбойника. Полина наклонилась к скорчившемуся у ног Манасеиной убитому и попыталась выдернуть зажатый в его руке пистолет.

Сейчас она возьмет его, выйдет из коляски и выстрелит прямо в ненавистную маску. Однако добыть спасительный пистолет из застывшей руки мертвеца оказалось не так просто. Тогда Полина принялась один за другим разжимать его пальцы в перчаточной коже и тут услышала крик.

Повернув голову в сторону дерущихся, увидела она, что человек в маске нанес своему противнику три стремительных удара кинжалом. Тот упал и больше не двигался. Широко раскрытыми от ужаса глазами Полина смотрела, как убийца направляется в сторону коляски, вот он уже совсем близко...

— Нет! — крикнула она сорвавшимся на фальцет голосом и отчаянно дернула пистолет. Раздался выстрел, наполнив экипаж пороховым дымом. Лошади дернулись, и Полина едва не упала, успев упереться рукой в стенку экипажа. Пуля ушла в пол, надежды на спасение больше не оставалось. Разбойник остановился, успокоил лошадей и медленно направился к ней.

— Не подходи! — снова крикнула Полина, не сводя взгляда с окровавленного кинжала, но тот продолжал идти. Шаг, второй, третий. Вот он уже у самого возка. Смотрит в упор, будто разглядывает невиданное доселе существо. Вот он уже на расстоянии вытянутой руки. Вот еще ближе. Ужас холодной судорогой сводит тело. Чего же он медлит?

Их взгляды встретились. Она смотрела на него в упор. Несколько мгновений они стояли друг против друга — существа из разных миров. Он поднял руку с кинжалом, и Полине вдруг стало все равно. Ну, давай! Она не будет молить о пощаде!

Он медлил, потом неожиданно опустил руку, резко развернулся и скорым шагом пошел в глубину леса, где стояла привязанная к дереву лошадь. Одним движением он взлетел в седло и пришпорил коня.

Полина услышала какой-то шум. Кто-то едет сюда! Спасена! Силы оставили ее, и она упала на сиденье. Вот кто-то спешился и подбежал к возку.

— Полина! Ты цела? — срывающимся на хрип голосом закричал Сергей. — Что здесь произошло, Поленька?

Слезы ручьем полились из ее глаз. И совершенно не было сил. Их хватило только на то, чтоб чуть слышно прошептать:

— За что?

18

— Барин, барин, проснитесь, — волновался Никита, кружа вокруг постели. — Полина Львовна уехали!

— Чего тебе надо? — сонно пробормотал Сергей, не раскрывая глаз. — Пошел прочь.

— Проснитесь, я вам говорю, Сергей Михайлович, — продолжал стоять на своем ординарец-камердинер, и даже, кажется, чувствительно тряхнул князя за плечо.

— Он говорит... Видали подобного наглеца? — разлепил наконец веки Сергей. — Ты чего, совсем нюх потерял?

— Это вы, извиняюсь, нюх потеряли, — не без язвы в голосе произнес Никита. — Пошто Полину Львовну в такую рань неизвестно куда отпустили? Да еще с этой мегерой?

— Какая мегера? Куда отпустил? — оторопел Сергей, растерянно шаря вокруг себя руками.

— Я же вам с самого начала толкую: Полина Львовна уехали с этой вашей полоумной тетушкой. Вроде как на прогулку.

— Она мне ничего об этом не говорила, — растерянно пробормотал князь.

— Так вы ее не отпускали? — всполошился Никита.

Сергей все понял: сбежала-таки.

— Когда они уехали? — пружиной выскочил он из постели.