– Сумасшедший дом, – неизвестно кому пожаловалсяпарень и стал звонить Вадиму, а я в милицию. Насчет сумасшедшего дома – это всамую точку. Зато когда приехала милиция, выглядели мы очень натурально:совершенно очумелыми. И даже некоторые расхождения в показаниях общей картиныне портили. Две дуры-блондинки не могли точно сказать, как давно оставилимашину и была она поставлена на сигнализацию или нет. Верный телохранитель,которого, кстати, звали Колей, отлично вписался в наш дуэт, продолжая хлопатьглазами и загадочно мычать.

После непродолжительной беседы мы расстались спредставителями правопорядка взаимно удовлетворенными. Сели в «БМВ»,познакомились с Колиным напарником Володей и отправились в офис отца. Папа ужечас как был на работе.

О звонке Мигеля Вадим узнал от того же Коли и с величайшимнетерпением ожидал нас в кабинете отца.

– Значит, он позвонил?

Я пересказала наш разговор, и папа вслед за мной посетовал,что утром мы не сообщили о нежданном знакомстве с Мигелем в милицию. Допустим,о трупе разумней было промолчать, но о вчерашнем инциденте на дороге вполнемогли поведать, ну и о том, что ему предшествовало. И сейчас наркобарон ужесидел бы в наручниках и готовился остаток дней провести под присмотром.

– Если вам интересно мое мнение, – хмыкнулВадим, – так я скажу: пусть его ловят менты, недруги и прочие граждане,кому это положено или жизнь не дорога.

– Мне этот мерзавец по барабану! – рявкнулотец. – Но он звонит моей дочери и запихивает трупы в багажник ее машины.

– Да, теперь в этом сомнений нет: труп его рук дело.

Мужчины замолчали, я хмурилась, а Сонька переминалась с ногина ногу.

– Чепуха получается, – заговорил отец, обращаясь кВадиму. – Ты сказал, что его ищут. Так зачем он звонит, всячески привлекаяк себе внимание? Вот я, явился, ловите меня. Он что, совсем идиот?

– Черт его знает, – пожал плечами Вадим. – Ноесли он так делает, значит, видит в этом смысл.

– Жаль, что я его не вижу. И ты, судя по всему, тоже. Ябы очень хотел знать, при чем тут моя дочь.

– Не волнуйтесь, Борис Викторович. Разберемся.

– Да уж, сделай милость, – язвительно заметилотец, что было ему совсем несвойственно, и стало ясно, что происходящее выбилоего из колеи.

– Папа, мы на работу поедем, – минут через пятьпроизнесла я, не видя толка в своем присутствии здесь.

– Какая работа? – возмутился он. – Сидитедома.

Я потянула Соньку за рукав, и мы быстро оказались вкоридоре, где к нам присоединился Коля. Вместе с ним мы отправились домой и доглубокой ночи изводили себя догадками и предположениями, в основномбесполезными.

На следующее утро Вадим вновь возник в нашей кухне, я былане в духе – жизнь совсем не радовала, и спросила сурово:

– Где моя машина?

– В Мельничном переулке, в тупике междугаражами, – бодро сообщил Вадим.

– Так, может, забрать ее оттуда?

– Ее же менты ищут.

– А найдут?

– Кто знает, – удивился он.

– Почему бы не помочь людям? Позвонить, к примеру.

– Пусть еще немножко поищут, и позвоним. Не беспокойся,за ней приглядывают.

– Нашла о чем переживать, – вмешался отец. –Сейчас машина тебе все равно не нужна.

– Папа, я не могу сидеть дома. У меня работа. И уСоньки, кстати, тоже. У нее квартальный отчет.

Папа махнул рукой:

– Возьми мою машину, я служебную вызову. Только радибога… – дослушивать я не стала и поспешила обрадовать Соньку, что домашнийарест отменяется.

Через час мы были в офисе и разбрелись по кабинетам.Устроившись за рабочим столом, я с прискорбием поняла, что сосредоточиться натекучке не получается. Мысли перескакивали со звонка наркобарона на труп вбагажнике и возвращались к пророчествам Эсмеральды. Чем больше я думала опогибшей девушке, тем стремительнее росла уверенность: как ни фантастичныутверждения Соньки о ее способностях, в словах Эсмеральды что-то было. Теперьмне казалось совершенно очевидным: ее смерть – следствие неосторожнопроизнесенных слов, а вовсе не ограбление.

Заглянув в кабинет подруги, я убедилась: работа ее занимаеттак же мало, как и меня.

– Идем обедать, – позвала я. Сонька с готовностьюкивнула.

Обедали мы обычно в кафе напротив. Только перешли черездорогу, как подруга, схватив меня за руку, сказала:

– Смотри, Юрка.

И в самом деле, возле газетного киоска стоял ее двоюродныйбрат в компании девушки лет двадцати. Они то ли ссорились, то ли весьма бурночто-то обсуждали. Заметив нас, Юрка махнул рукой в знак приветствия и поспешилот девицы отделаться. Она с недовольным видом направилась в сторону универмага,а Юра к нам.

– Привет, – сказал он, целуя Соньку.

– Юрик, – запричитала она. – Прими моисоболезнования. – Юра нахмурился, что-то прикидывая, подружка пояснила: –Я имею в виду Эсмеральду, то есть Иру. Ужасное несчастье.

– Да уж, – согласился Юра. – Меня вчераполдня в ментовке мурыжили. Очень интересовались нашими отношениями, а ещебольше тем, где я был в момент убийства. Слава богу, что в ресторан я не одинприезжал. А когда ей какая-то сволочь дала по кумполу, находился в студии вкомпании пяти почти трезвых парней. Не то непременно бы на меня списали, ужя-то знаю, ментам лишь бы крайнего найти. А вы куда? Время вроде рабочее.

– Мы обедать, – ответила Сонька, кивая в сторонукафе. – Идем с нами.

– Пообедать я не против, только за твой счет, я сегодняна мели.

– Хорошо, за мой, – посуровела подруга. Такаядоброта требовала объяснения, впрочем, ждать пришлось недолго. Сонька жаждалаузнать кое-какие подробности жизни Эсмеральды. Мне они, кстати, тоже былинебезынтересны, и я решила разделить с подругой затраты. В общем, мыотправились в кафе втроем.